Так ли уж радикальны перемены в Крыму? – Авторская колонка

Москва – Севастополь,  Апрель 07  (Навигатор, Виктор Ядуха) – Воссоединение России с Крымом уже стало поворотным событием для отношений России и Запада. Возможно, оно также станет поворотным событием в развитии самой России. Но что это изменит на самом полуострове?

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Об этом в авторской колонке для «Навигатора» рассуждает обозреватель Виктор Ядуха, сотрудник российского агентства «Росбалт».

Подпишитесь на новости «Навигатор – Киев» в Facebook или Вконтакте

…Вопрос этот кажется глупым и даже кощунственным: как это «что?» Да все! Но если перечислить известные на сегодня перемены и спроецировать их на ткань повседневной жизни крымчан, то они не покажутся такими уж  тотальными.

Да, россияне вложатся в инфраструктуру. Да, усилят флот. Построят мост через Керченский пролив. Да, доходы крымчан и севастопольцев в целом вырастут, хотя и не у всех. У пенсионеров, госслужащих и силовиков точно вырастут. У военнослужащих ЧФ, напротив, снизятся (без доплат за «заграницу» лейтенант будет получать почти на 30 тысяч рублей меньше). Перемены в частном секторе будут неоднозначными: виноделам придется трудней, мелкому и среднему бизнесу в целом надо будет долго перестраиваться на поставки из России и на более сложный и конкурентный российский рынок. Будет первые пару лет сложнее владельцам курортов. Изменится работа портов. Вырастут розничные цены и тарифы – хотя и вряд ли так же сильно, как с мая на Украине.

Серьезные изменения ждут гуманитарную сферу: радикально поменяются преподавание истории, школьная программа по языкам и литературе, книжный рынок. Делопроизводство, реклама, электронные СМИ и дубляж западных кинофильмов полностью перейдут на русский.

Но перемены эти настолько ожидаемы, что сознание большей части населения полуострова давно к ним готово и воспримет их как должное. То есть, «вау-эффекта» скорее всего не будет. У большинства будет теплое чувство возвращения домой – пусть не в СССР, но в страну, более похожую на него, чем Украина. Например, сейчас крымскую милицию активно переводят на российские законодательные рельсы, и те, кто еще помнит советское МВД, видят большее сходство российских полицейских правил с советскими.

Хорошо это или плохо? Конечно, хорошо, если большинству людей перемены по душе. Однако при всем этом важно понимать: классовая и сословная система отношений в обществе вряд ли ощутимо изменится.

Россия богаче Украины, но в ней такое же, если не большее, расслоение между богатыми и бедными; такая же, если не большая деиндустриализация,  зависимость от импорта готовой продукции и готовых интеллектуальных решений из-за рубежа; такие же масштабные проблемы с объединяющими общество ценностями и такой же комплекс вторичности по отношению к западным идеям и идеологиям.

Богатые и знатные в РФ, несмотря на санкции извне и пока тщетные попытки «национализации элит» изнутри, в массе своей продолжают держать свои деньги и семьи на Западе, учить там своих детей, летать туда на уикенды, работая в России вахтовым методом – как буровики на крайнем Севере. Да они, в общем, «буровики» и есть.

Несмотря на обнадеживаюшие заявления высоких чиновников об уходе от доллара в международных расчетах и о создании собственной платежной системы, экономика России остается тотально, рабски зависимой от западных банков и офшоров. И, если санкции Запада не ужесточатся, Россия вполне может такой и остаться – просто теперь уже с Крымом.

Все это означает, что правящий класс в Российской Федерации по-прежнему не верит в светлое будущее страны и не хочет в его строительстве участвовать, все еще оставаясь в массе своей предательским, компрадорским.

Иными словами, экономический и духовный суверенитет России еще только предстоит построить. Пока же, как кто-то удачно выразился, Россия и Украина «стоят в очереди к одной и той же кассе глобального супермаркета». А значит, в глубинной основе своей «Крым» пока не изменил ни жизнь его обитателей, ни жизнь самой России. И в этом смысле называть перемены «тотальными» или «радикальными» пока рано.

Мне могут возразить: хорошо, а присоединение Крыма к России в 1783 году? Тогда перемены тоже не были радикальными? Ведь жизнь в России при Екатерине была еще менее справедливой, чем сегодня.

Отвечу: тогда присоединение Крыма безусловно повлекло тотальные перемены – хотя бы в силу разности укладов жизни татарского ханства и Российской империи. Сейчас такой разницы нет.

Тут, кстати, есть один интересный момент. Приверженцы Украины, которых на самом деле в Крыму и даже в Севастополе довольно много, называют уход Крыма «тотальной переменой» не только потому, что ощущают глубокую травму, которая будет саднить годами. Но и потому, что искренне убеждены: сменилась вся парадигма развития Крыма. По их мнению, Украина уже сегодня более «европейское» место обитания, чем РФ, и перспективы стать Европой во всех прочих отношениях у нее ближе. То есть, до 26 февраля Крым «шел в Европу», считают они, а теперь «проваливается в тоталитарный азиатский мордор».

Все это, конечно, очень спорно. Если опустить более мягкий климат и перманентную драку между панами, от которой у холопов только чубы трещат, и которая на этом основании выдается за демократию, то большая часть Украины – вряд ли более европейское место. Тут мы вообще вступаем на минное поле спекуляций. У вас есть «европейский» Львов? А у нас Калининград и Питер! В Киеве нет азиатских гастарбайтеров и почти нет на улицах быкующей кавказской молодежи? Да, но это с лихвой компенсируется страшной запущенностью города, хамской парковкой на тротуарах, руинами во дворах даже в центре, ветхостью всей инфраструктуры, кричащей беднотой спальных районов. В прозападных СМИ писать об этом ее принято, но прокатитесь и проверьте сами: такой разрухи бардака давно уже нет в Москве. Да, все зарегулировано, штрафы высокие. Но это вы еще в Финляндии не были. В Европу – так в Европу, не путаем туризм с эмиграцией.

Нравы на Украине, казалось бы, более мягкие и человечные, почему-то дают на выходе схожую социальную картину: барство дикое и рабство тощее царит в обеих странах, которые на самом деле остаются частями одного социокультурного пространства. Та же коррупция наверху, тот же бандитизм внизу: на каждую российскую «тоталитарную» Кущевку на Украине найдется своя «демократическая» Врадиевка.

И это еще неизвестно, какая страна быстрее продвинется по пути социально-экономического и технологического прогресса: обанкротившаяся Украина, припертая к стенке ультиматумом МВФ, или Россия, которую через «не хочу» заставляют отряхиваться от дурного сна западные санкции.   Мне лично кажется, что Россия покажет прогресс быстрее. Не потому, что я за нее, а потому, что у нее есть ресурсы и опыт суверенной государственности. У Украины нет ни того, ни другого. Кредиты МВФ еще никого не вытащили из Третьего мира, а разница между членством в ЕС и Ассоциацией с ЕС – это разница между метрополией и колонией.

Разумеется, есть еще «чистая»геополитика. Крым всегда был важен для России как непотопляемый авианосец, а постмайдановская Украина быстро поставила бы вопрос о выводе ЧФ. Россия вообще – увы и ах – не может исторически выжить иначе как империя: к этому ее толкает сама Великая русская равнина, где охранять границы невозможно, если не раздвинуть их до естественных преград – горных хребтов и морей. Что собственно во все времена и происходило. В этом плане – да, на наших глазах творится история. «Ветер русской истории вернулся».

Но если вернуться к переменам жизненного уклада в Крыму, то они необоснованно раздуты. Природа вещей не изменится. И кто кем был, тот тем и останется.

На мой взгляд, самое важное сейчас на полуострове – это не то, что случилось, а то, чего НЕ случилось. Не случилось войны. Не случилось межнациональной резни. Не произойдет замещения ЧФ флотом НАТО. И, разумеется, не порвется историческая, цивилизационная связь между Крымом и Россией, что с высокой вероятностью произошло бы после Майдана – как Москва себя ни веди. Иногда хорошим событием является отсутствие плохих.