Александр Чаленко: Нужно сносить Украину

Александр Чаленко – журналист, вынужденный покинуть Украину после государственного переворота в 2014 году, уже несколько раз с начала спецоперации приезжал из Москвы в свой родной Донбасс, где находится и сейчас.

Впечатлениями от посещения зачищенных от ВСУ территорий Чаленко поделился в интервью «ПолитНавигатору».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

ПН: Вы посетили разные освобожденные города ДНР – Мариуполь, Волноваху, другие населенные пункты. Есть ли разница между ними в плане организации жизни, какая вообще ситуация на местах?

А.Ч: Если в Мариуполе нет ни света, ни газа, не работали магазины – вообще ничего. Нет транспорта, вся жизнь – это большой цыганский поселок, создавалось такое впечатление, потому что люди ходят пешком или на велосипедах, с огромными тележками, что-то перевозят. То в Волновахе уже ситуация более-менее начинает налаживаться. На некоторые улицы дали газ, уже работает школа, открыли детский сад, магазин, есть связь «Феникс». В Мариуполе в большей части города он не «пробивает». Население в Мариуполе готовит на мангалах, около каждого подъезда стоит большой мангал, и люди на дровах кипятят себе воду, варят борщ, даже жарят пирожки.

ПН: В СМИ пишут, что Мариуполь практически полностью уничтожен как город. Так ли это?

А.Ч: По поводу разрушений, когда читаешь СМИ, создается впечатление, что Волноваха и Мариуполь – это города, пережившие ядерный взрыв, там одни руины, здания, не подлежащие восстановлению.

Когда я лично там побывал, я могу сказать, что процентов 70 города и там, и там спокойно сохраняются. В основном пострадали узлы обороны, где были «азовцы», ВСУ и прочие нацбаты. Вдоль широких улиц, где проходили танки и другие подразделения – там пострадали.

И такая картина наблюдается, что, предположим, это здание обгорело, оно разбито выстрелами, а другое здание абсолютно целое, просто там стекла повыбивало ударной волной и, может быть, пробоина. То есть, на центральной, широкой улице ужас и кошмар, а в глубину микрорайона все нормально.

ПН: Какая в целом гуманитарная ситуация на местах?

А.Ч: Гуманитарку они получают в центрах специализированной выдачи. Но там очень много гуманитарных волонтерских организаций, которые развозят помощь. Жители получают каши, дети – бананы, конфеты, соки, дают консервы – все, что можно быстро открыть.

В силу того, что гуманитарные организации заточены под пищу и то, что называется, быстрого приготовления, поэтому им везут консервы, а, предположим, жители нуждаются в растительном масле, или есть сахар, но нет соли.

Также я видел, детям развозят памперсы, пеленки, коляски.

Еще проблема, которую не считают основной – это информационный вакуум. В силу того, что нет электричества, телевизор не посмотришь. Большинство людей живут в информационном вакууме, им негде черпать новости.

Только те, кто получил пакет «Феникс» и может выйти в интернет, получают информацию и передают другим. Или, предположим, у кого-то сохранилось радио на батарейках. Поэтому мариупольцы очень часто просят привезти батарейки.

ПН: Какие настроения у местных жителей? Например, в Херсоне на первых порах были проплаченные заукраинские митинги…

А.Ч: Из-за того, то нет информации, люди не то, что не поверили в новую власть, они не понимают – пришли в ДНР надолго, или Мариуполь снова отобьют ВСУ? Потому что в 2014-м году республику установили, а уже через месяц туда пришли «азовцы». Они не знают, и когда их начинаешь спрашивать, а «вы за Россию, за ДНР?» и прочее – они уходят от этих вопросов, потому что не знают, и не отвечают прямо на вопросы.

Протестных настроений нет никаких. В Херсоне оставалась часть людей, которые прекрасно знают, что российская армия не будет им стрелять по ногам, поэтому остаются националистически ориентированные граждане, или получающие какую-то премию за выход на митинг.

Здесь, в Донбассе, абсолютно пророссийские настроения. Люди хотят даже не то, что присоединения к ДНР, они хотят присоединиться к России. Плюс, те, кто был за Украину, они уже давно сбежали из Мариуполя, Волновахи и так далее.

Второй момент – в Волноваху начинают возвращаться люди. Я говорил с молодежью, они уже перешли на российские образовательные программы, им все нравится. То есть, я не видел никаких там проукраинских настроений. Там бывает такое, что люди не ожидали, что освобождение будет, условно, в такой форме. Их это очень сильно шокировало, сами боевые действия. Но чтобы кто-то сказал: «Зачем мне ваша Россия, мы – украинцы» и прочее – такого нет.

ПН: Со стороны кажется, что освобождение Донбасса продвигается не так быстро, как хотелось бы, а украинские СМИ и вовсе уверяют чуть ли не о контрнаступлении. Есть ли такая угроза?

АЧ: Мы раньше все думали, что армия ДНР и ЛНР – это слабое звено в военной организации Русского мира. Что, если вдруг будет украинское наступление, им нужно будет продержаться хотя бы сутки-двое, пока не подойдет легендарная российская армия.

А на деле оказалось, что самые боеспособные части, просто в три раза превосходят российские по выучке, мотивированности, стойкости, по умению – это именно армия ЛДНР. Это все признают – и российские военные, и донецкие военные, политики и прочие. Что самые боеспособные части – это армия ДНР и ЛНР.

Я ездил по югу ДНР, видел ДОТы, видел укрепления, я видел поля. Общий вывод – они не разрушены, нет воронок, ДОТы целые, не обгоревшие. Это говорит о том, что ВСУ не принимали бой в поле, в степи, они отходили в Мариуполь, потому что боятся сражаться вне укреплений, потому что боятся российской авиации, потому что наша огневая мощь сильнее, чем их.

Когда ты идешь в контратаку, ты должен выйти из укреплений, в этом случае ты сразу подвергаешься артиллерийским ударам и прочее, а они этого не хотят. Поэтому говорить о том, что будет контрнаступление, я не могу, я в него не верю.

Что касается медленности продвижения, то военные говорят, что тактика такая – сначала засыпают снарядами, а только после этого заходят, на это нужно время. Поэтому они потихоньку и продвигаются.

ПН: Как вы считаете, где и чем должна закончиться спецоперация?

А.Ч: Нужно сносить Украину, потому что тут очевидно – либо мы их, либо они нас. Они не остановятся. Должно произойти очень сильное истощение ресурсов, как в Грузии.

Мы помним, что в 90-е, «нулевые» годы Грузия была воинственной страной: «Да что там Россия, мы сейчас этих русских бумажных тигров за усы будем дергать, сейчас армию подготовим и вмажем». А потом настал 2008-й год, они получили по зубам, и всем стало очевидно, что Грузия никакая. И все, 14-ть лет прошло – мир, спокойствие и прочее.

То есть, украинской стороне нужно понять, что что бы они не делали, как бы не вооружались, как бы не готовили свои бригады, все равно им придет конец. Это наступит, когда большинству украинского населения, политическому классу станет понятно, что ничего нельзя сделать, надо прекращать, потому что можно потерять все. Но когда это наступит, я не могу сказать.

Нужно отобрать все черноморское побережье, отрезать Украину от Черного моря. Но не просто отрезать, а присоединить к России, потому что эксперименты с народными республиками – это все чепуха, население хочет именно в Россию, а не в народные республики, народная республика может быть лишь промежуточным этапом, и чем быстрее он закончится, тем лучше.

Также нужно занять все по Днепру, потому что это естественная преграда. Лучше всего разгромить ВСУ, вернуть всю Малороссию, Новороссию, а на западной Украине вместе с Западом назначить полу-марионеточное правительство, и пусть они занимаются, чем хотят. Но исторические русские земли надо возвращать.