Был ли «договорной слив» Харьковщины?

Российское общество продолжает переваривать катастрофу в Харьковской области, последствия которой как для хода СВО, так и для положения самой России еще предстоит осмыслить. Диапазон версий – от минобороновских «перегруппировки» и «выравнивания линии фронта» до констатации серьезных просчетов в планировании и командовании операцией устами известных военкоров.

Среди других версий – фактическая потеря управления харьковской группировкой, разгром штаба, отсутствие координации между командованием и подразделениями «в поле», недостатки в снабжении и много чего еще.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Основными политическими версиями – как и сто двадцать пять лет назад – являются «глупость или измена». Впрочем, внезапное и быстрое обрушение фронта может свидетельствовать о том, что одно не отменяет другого. Часть комментаторов подозревают военно-политическое руководство в преднамеренном «договорном сливе» территорий, которым еще вчера внушали что «Россия здесь навсегда». Однако затем, в рамках этой логики, что-то пошло не так.

Косвенным доводом в пользу этой версии послужила удивительная синхронность – в момент, когда русские уходили  из Харьковщины одновременно подсуетились французский президент Макрон и глава МАГАТЭ Гросси. Первый, как Кац из комедии Гайдая, предложил России сдаться – то есть, немедленно остановить СВО и начать переговоры с Киевом, а второй анонсировал начало неких консультаций по созданию зоны ядерной безопасности на Запорожской атомной станции.

А всплывшие подробности этих обсуждений – пускай и в формате всего лишь западных предложений только подлили масла в огонь опасений алармистов: если Москва согласится на то, что ей предлагают, российские войска должны будут покинуть ЗАЭС, после чего на станцию вернется украинский персонал под гарантии безопасности.

Естественно, ни о каком отключении ЗАЭС от украинской энергосистемы в таком варианте и речи не будет. Неудивительно, что наблюдатели сразу просекли фишку: этот вариант означает что к «минус Харьковщина» добавится и «минус Энергодар». Для России, конечно же.

Впрочем, ряд комментаторов приводят доводы и в пользу того, что произошедшее – следствие халатности, а не измены. В частности, выбивается из этой версии демонстративный отказ Зеленского от переговоров, последовавший вслед затем столь же демонстративный российский удар по украинской критической инфраструктуре, погрузивший юго-восток Незалежной в блэкаут.

_{И, наконец, не очень вписываются в факт договорняка сообщения о якобы готовящемся изменении формата СВО, об обстрелах украинцами окрестностей Таганрога, равно как и продолжающееся наступление ВСУ на донецком и херсонском направлениях – с уже зафиксированными территориальными потерями для российской армии. В частности, к  моменту, когда писались эти строки, под контроль ВСУ официально перешли Высокополье, Нововознесенское, Белогорка, Сухой Ставок и Миролюбовка в Херсонской области.}

_{Впрочем,  учитывая склонность Украины обещать и не жениться и столь же традиционную склонность Москвы становиться жертвой подобных дешевых разводок, не исключено, что России действительно могли обещать переговоры, под которые и был внесен территориальный задаток, однако в процессе выяснилось, что никто никому ничего не обещал.}

Киевское издание «Экономическая правда» пишет о том, что Запад усиленно склоняет Украину к переговорам с Кремлем. На этот раз на столь высоком уровне, что госсекретарь США Блинкен якобы приезжал в Киев за тем, чтобы передать Зеленскому такое пожелание Байдена. Но, видимо, предложение было сделано в такой форме, что хозяин Банковой смог от него отказаться, решив сыграть в рискованную игру на повышение ставок, чтобы выбить от Запада еще больше вооружений и денег.

«Складывается некая конспирологическая картинка, что россияне оставили Харьковщину и ждали переговоров по согласованию с Белым домом, а когда Зеленский показал, что он не просто инструмент в этой игре, начали принуждать его к переговорам атакой на энергетическую инфраструктуру.

Трудно представить дальнейшее развитие событий. В лучшем случае, Банковая сможет выдоить из союзников больше денег, маловероятно, что россияне согласятся дальше сдавать захваченные территории. В худшем, – союзники саботируют поставки оружия и заставят Банковую созревать к перемирию в условиях холодной зимы. Но тут такой момент, что без перемирия и снятия санкций Европе придется мерзнуть вместе с нами, поэтому взаимный шантаж может иметь непредсказуемые последствия», – пишет украинский политик из Одессы Вячеслав Азаров.

Политэмигрант Игорь Димитриев развивает логику своего земляка Азарова, указывая на то, что удары по инфраструктуре это обоюдоострое оружие, и в случае резкой эскалации еще неизвестно, какая из сторон пострадает больше:

 «Какой будет ответ? Пришлют парламентеров? Сдадутся? Нет, конечно. Скорее из Штатов пришлют баллистические ракеты. И подготовят диверсии на российской инфраструктуре. Проблема в том, что она более уязвима, чем украинская. Просто страна больше, протяженней, и находится в более холодном климате. Думаю, противник давно готовил диверсии и, судя, по атакам по крымским объектам, ракетами пользоваться тоже умеет».

Димитриев считает, что  вчерашний удар был нанесен Россией не в рамках подготовки к какому-то  наступлению, а для принуждения  Украины к переговорам и усиления собственной переговорной позиции. В связи с чем он высказывает опасение, что  военно-политическая ситуация в целом развивается так, что каждое следующее действие ухудшает положение России, идущей по сужающемуся коридору.

 «Удары по инфраструктуре это допустимая часть военной стратегии. Вы наступаете, бьете по инфраструктуре, противник вязнет в проблемах, население ропщет, вы заходите, все чините, население радо, даже если ненавидит. Но если вы не планируете заходить и налаживать жизнь, а просто, проигрывая в поле, бьете куда-то туда, чтоб напугать, это называется по-другому», – указывает комментатор.

Понятно, что авторы любых версий вступают на зыбкую почву конспирологии, пытаясь реконструировать ход событий по совокупности косвенных признаков, однако любая из версий, окажись она верной, сулит не лучшие перспективы российской стороне.

Потому что западные, а тем более киевские «партнеры» как всегда, обманут, а Россия по итогам очередной тщетной попытки договориться, взамен уступок получит то же, что и по итогам зерновой сделки – то есть, шиш, приправленный позором вместо традиционного масла. Это не говоря уже о брошенных на расправу киевскому режиму сторонниках, облавы на которых анонсировали в Киеве.

_{Основное внимание сейчас приковано к тому, а что же дальше? И тут главная непонятка – как далеко смогут зайти ВСУ, насколько хватит их ресурсов и наступательного потенциала.  Тут все зависит не только от того, насколько крепка российская оборона, но и от того, действительно ли Запад или какая-то его часть склоняют Киев к переговорам с РФ или же перед нами очередные фантазии от создателей хитрых планов.}

Если верно первое, тогда у ВСУ вполне может приключиться головокружение от успехов, помноженное на ресурсный голод. И тогда русские устоят. Если же верно второе – тогда стоит готовиться к прорыву ВСУ на донецком направлении – уже на этой неделе. Тем более, как свидетельствует тот же Стрелков (а ему, учитывая проверенную шестью месяцами СВО высокую степень сбываемости его прогнозов, можно верить), украинцы еще не использовали все имеющиеся у них резервы.

Тем более если учесть, что прорыв под Харьковом был осуществлен не силами мобилизованного пушечного мяса или теробороны, а хорошо экипированными и вооруженными подразделениями, прошедшими в течение нескольких месяцев обучение и боевое слаживание под руководством западных инструкторов.

И тут уже есть резон согласиться с выводами еще одного украинского комментатора – Татьяны Монтян:

«Вопросы к российским генералам если и есть, то только лишь из разряда, насколько четко и доходчиво они объясняли политическому руководству страны абсолютную невозможность победы в войне задействованными силами? Если докладывали и объясняли, то вопросов к военным быть не может, а если убеждали, что все хорошо, и мы тут всех уже скоро победим, — то вопросы есть».