День военного переводчика: За что им нужно ставить памятники

21 мая в России отмечается День военного переводчика. Этот праздник был учрежден в 1929-м году, когда заместитель народного комиссара по военным и морским делам Иосиф Уншлихт подписал приказ «Об установлении звания для начсостава РККА «Военный переводчик». Этот приказ, по сути, узаконил профессию, существовавшую в русской армии на протяжении многих веков. Сегодня военный переводчик одновременно является и разведчиком, и дипломатом – благодаря усилиям этих специалистов удается решать многие потенциальные конфликты, заключать сделки по вооружениям и отслеживать международную обстановку.

Об особенностях работы военных переводчиков «ПолитНавигатору» рассказывает капитан II ранга в отставке, президент региональной общественной организации «Легендарный Севастополь», военный аналитик Александр Данченко.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

ПН: Александр Вениаминович, военный переводчик – это больше военный или больше переводчик?

А.Д: Безусловно, военный переводчик, он больше военный.

ПН: Каково значение этой профессии, ее призвание?

А.Д: В связи с тем, что мы по продажам вооружений на втором месте после нефтянки, то роль военного переводчика возросла очень сильно. Я, к сожалению, невыездной, но с удовольствием поработал бы сейчас по С-400 с турками, у меня опыт огромный в этом, поработал бы и с английским на всех проектах. Но дело в том, что у меня была возможность, когда я увольнялся с должности именно военного переводчика из 650-го учебного центра (по обучению иностранцев) Балтийского флота, там можно было остаться гражданским, но, честно говоря, работа настолько трудная, даже чисто физически – это лазить по кораблям, по шесть часов переводить лекции на темы, которые уходят в высшую сферу электроники, вычислительной техники и всего. Я решил немного передохнуть, но это дело все равно меня подхватило и, уже будучи гражданским служащим флота, я отработал военным переводчиком, а сейчас на другой должности во флотских структурах постоянно работаю с обоими языками: и с турецким, и с английским.

В связи с тем, что мы продаем за рубеж самые разнообразные системы вооружений, конечно, работы просто немеряно. Все делается через переводчика. Но раньше мы учили иностранцев у нас на курсах, прежде чем они обучались на определенный вид техники, в советское время мы их обучали вначале русскому языку. А сейчас мы только через переводчиков работаем. То есть, по сравнению с советским временем, нагрузка возросла в разы. Раньше просто приходили русские преподаватели, вели лекции, переводчики вообще во многом могли и не участвовать.

ПН: Можно ли считать, что военный переводчик – это дипломат и разведчик?

А.Д: Я не только соглашусь с этим, я на протяжении многих лет им и являлся… У меня был курьезный случай, когда турки долго вычисляли меня, а потом меня же наше Росвооружение им невольно и раскрыло. Приезжаю в Турцию в 97-м году, мы там впервые за всю нашу историю по линии Вооруженных Сил передавали туркам морской буксир. И меня откомандировали чисто как переводчика по линии Управления международного военного сотрудничества нашего Министерства обороны. А я до этого много раз бывал в Турции, мне всегда говорили: «Лучше не представляйся как военный, говори, что ты из Министерства культуры. А то когда выйдешь на гражданку и поедешь в Турцию на отдых, допустим, – тут же попадёшь в их зиндан…».

И тут я пришел в гостиницу в турецкой военно-морской базе Эрегли и вижу – висит табличка «Капитан 2-го ранга Александр Данченко». Это Росвооружение не знало мою легенду. И потом целый месяц меня «пасли» там очень плотно. А я как-то не привык, что меня «пасут», ходил раньше свободно, а здесь только оторвешься в городе от группы – за мной постоянно ходили два человека, урны выворачивали, если окурок бросил. Вот это был смешной случай.

Конечно, и против нас шпионят военные переводчики. Вот, мы много работали, да и работаем с представителями одной великой восточной страны. Они у нас учились на многие системы, в том числе на С-300, на многие корабли наши. Естественно, мы еле успевали наши секреты от них оттаскивать. Мы были вынуждены их возить по предприятиям, поскольку они потом получали лицензии и многие наши системы производили. А какие не производили, они все равно пытались у нас, как говорится, вырвать из-под зада. И наши особисты перед их отъездом шерстили их общежития, вытаскивали буквально чемоданы документации, всего. Это было. Но не надо обижать этих наших партнёров – это имело место везде. Те же турки у нас почему купили С-400? Не только потому, что он лучше, чем американский «Patriot» во много раз, а и потому, что мы намекнули на возможность его производства у них.

ПН: Способна ли сегодня военная дипломатия решать конфликты?

А.Д: То, что сейчас происходит в Сирии, даже для меня – это беспримерно. Там все решают переговорщики, причем, исключительно военные. Многие мои нынешние сослуживцы, просто офицеры, не переводчики, туда уже не по одному разу съездили по переговорной линии, они занимались исключительно военно-дипломатической и просто дипломатической работой. Это огромный пласт для наших военных. Надо сказать, что им просто памятники нужно ставить – как это наши простые ребята умудряются. Видимо, это простое умение русских находить ко всем подходы. Это я только про Сирию говорю, хотя наши всегда ведут себя так, один Афганистан чего стоит.

ПН: Видим, что в последние годы обостряется ситуация в Черном море. Как нам реагировать, есть ли тут угроза для нас?

А.Д: В связи с тем, что все наши соседи являются странами НАТО, кроме Грузии и Украины, но они еще похлеще, чем, например, члены НАТО. Румыния и Болгария – ведут себя более вызывающе, конечно тут полно вызовов. В Румынии находится американский позиционный район ПРО, который никакая не оборона – там эти комплексы, которые якобы противоракетные, их просто тупо загружают «Томагавками», они, случись что, будут пулять их десятками штук из Румынии, откуда три секунды лета до Крыма. Поэтому, конечно, этот регион остается и взрывоопасным, и угрозоопасным. Я уж не говорю об угрозах Украины, которая собирается регулярно то Крымский мост разрушать, сейчас они делают с западниками новую ракету.

ПН: Турция планирует строить канал-дублер Босфора, есть мнение что он позволит обойти «конвенцию Монтрё», так ли это? Как на это реагировать?

А.Д: На это реагируют даже собственно турецкие деятели. Буквально два месяца назад 103 турецких отставных адмирала именно в связи с тем, что это приведет к нарушению «конвенции Монтрё», по их мнению, они выступили с совместной критикой. Их быстренько закрыли. Есть такая угроза. Я внимательно слежу за всеми этими происками. Хоть они и утверждают, что «мы не нарушим», но, зная турок, все понятно – все это будет нарушено. Это все делается не зря, а чтобы нас сдерживать еще больше, а американцев держать на этом крючке. Они могут им дать проход, а могут и не дать, как было в 2008-м году. Это же благодаря туркам американская флотилия, которая стояла у входа в Черное море, их под какими-то предлогами задержали во время конфликта с Грузией. И они не успели ничего сделать – они же обещали грузинам, а турки их придержали. Это очень был интересный момент. Конечно, нас это очень беспокоит, но не настолько, чтобы мы были в панике.

ПН: На недавних «Соловьевских чтениях» вы говорили, что сегодня мощь ЧФ превосходит его возможности времен СССР. В чем конкретно это превосходство?

А.Д: В наличии ударного высокоточного оружия. Наиболее многочисленный класс ракет у нас сейчас появился на семи подводных лодках и трех фрегатах. То есть, суммарный залп я не буду выдавать, но он накрывает Черное море. Но по нему мы будем стрелять другими ракетами, если надо будет. У нас есть береговые комплексы в том числе: «Бастионы», «Балы», «Рубежи» и прочее. А корабельные ударные средства могут стрелять по восточному Средиземноморью. Мы это наглядно показали, когда из Каспия, с небольших кораблей, обстреливали позиции ИГИЛ в Сирии нашими «Калибрами», ставшими с тех пор великолепным нашим брендом. Мы можем потопить 6-й флот США, который будет находиться в зоне поражения, то есть, зайдет за условный меридиан Крита. Это была зона ответственности Черноморского флота еще при Советском Союзе. То есть, как только этот условный меридиан Крита переходит какой-то корабль НАТО, мы его сразу же берем на сопровождение. В этой зоне мы с помощью только «Калибров», не говоря уже про всякие новые «Ониксы» и более мощные ракеты, мы восточное Средиземноморье перекрываем. Плюс еще наша авиация с Хмеймима может вообще все накрыть даже без «Калибров». Плюс наши атомоходы. Мы сейчас вышли на совершенно новый уровень. Раньше у нас никакого не было щита, кроме корабельного, а сейчас с Хмеймима, у нас там стоит континентальное ПВО, ВКС, если понадобится, наши самолеты с гиперзвуковыми ракетами плюс другие ударные средства можем в любой момент туда доставить,. Все это открытая информация, я просто ее более обобщенно преподнес.

ПН: Недавно мы праздновали День Черноморского флота. Как относиться к тому, что после развала СССР мы потеряли ряд русских портов на Черном море?

А.Д: В вашем вопросе уже содержится ответ. Плохо мы к этому относимся! Слава Богу, что Крым удалось сохранить, потому что у нас береговая черта после развала Союза, которая составляла две тысячи километров, сократилась до четырехсот. Только Краснодарский край оставался. Сейчас, когда Крым вернули, на 700 километров добавилась береговая черта, но большая часть остается еще у Украины и Грузии. Конечно, это вызывает неприятные ощущения, но что тут поделаешь. В Очакове американцы уже в открытую строят базу передового базирования, в Одессе у них будет пункт постоянного базирования, а если еще и канал «Стамбул» удастся протолкнуть, они вообще смогут гонять как у себя в Мексиканском заливе. Поэтому тут очень много вызовов для нас.

ПН: Каково в связи с этим будущее у Черноморского флота? Какие перспективные вызовы и угрозы вы видите?

А.Д: Сейчас идет насыщение кораблями, постоянно вводятся в состав флота новые. В основном корветы пошли, подводные лодки строятся, будут прибывать. Сейчас семь лодок, в том числе с «Калибрами» – будут прибывать новые лодки, еще более современные фрегаты, самый современный разведывательный корабль «Иван Хурс» вошёл в состав флота. Не говоря уже про береговые противокорабельные комплексы, средства противоракетной и противовоздушной обороны. Будет производиться усиление Черноморского флота. Мы никому не угрожаем, но Черноморский флот сейчас – самый действующий и самый боевой флот России.