Грузинская мечта России. Почему украинцы не прекращают воевать?

Первая годовщина СВО и связанные с нею рефлексии относительно работы над ошибками дают перевзвесить реалистичность надежд на возможность закончить нынешние боевые действия миром, приемлемым для обеих сторон.

На Западе с подачи киевских пропагандистов запущен  тезис: мол, если русские прекратят воевать, то тем самым всего лишь закончится война, а если прекратят воевать украинцы, то исчезнет Украина. Иначе говоря, по мысли авторов этой формулы, у прекращения стрельбы разная цена.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

В этот подгон можно было бы и поверить, если бы фоном к нему не звучали слова о репарациях, трибуналах, территориальном урезании России, принудительной денуклеаризации и тому подобном. Причем, не из уст западных Жириновских, а из уст самых респектабельных и полномочных представителей Запада. Если уж об этом говорят фигуры уровня Байдена, значит, поневоле приходится сказанному верить.

Так что, когда США на заседании Совбеза ООН, говорят устами Блинкена, что готовы участвовать в любых предметных дипломатических усилиях по мирным переговорам между Украиной и РФ,  формально это звучит красиво, но дьявол как обычно кроется в деталях. А точнее – в разнице толкования слова «предметный».

С точки зрения американцев, «прекратить стрелять» должна Россия. И только тогда можно будет говорить о мире.

_{Иначе говоря, Москву подталкивают к одностороннему разоружению перед противником. Причем, без всяких гарантий того, что противник этот не воспользуется предоставленным ему тактическим преимуществом в расчете превратить его в преимущество стратегическое.}

Со своей стороны Зеленский конкретизирует позицию. С его слов, любые мирные переговоры с Россией  принципиально невозможны до момента безоговорочного вывода Россией своих войск с украинских территорий, в границах по состоянию на 1991 год.

«Уйдите с нашей территории, прекратите нас бомбить, убивать гражданских, уничтожать нашу инфраструктуру, энергетику, питьевую воду, прекратите бомбардировки городов и сёл, убивать просто собак и котов, сжигать леса — вот это всё вы прекращаете, и только тогда мы вам скажем, в каком формате мы будем дипломатически ставить точку», – патетически восклицает глава киевского режима.

Отсеивая пафосную шелуху приходим к главному: все эти заявления о том, что в Москве, дескать, ему не с кем говорить, маскируют категорическое нежелание Киева обсуждать любые предметные вещи. Что предлагает Москва? Гарантии безопасности для России со стороны Запада и Украины,  фиксацию смены статуса четырех новых субъектов РФ, прекращение дискриминации русских и  русофонов в самой Украине и так далее.

Замечу, что по сравнению с аппетитами российских ястребов позиции официальной Москвы более чем умеренны и скромны. В Кремле не требуют ни ликвидации Украины, ни ее раздела, ни даже ревизии существующего пронатовского и проевропейского курса.

По сути, речь идет лишь о попытках зафиксировать некую черту, которую этот курс переступать не должен. По своему эта позиция Кремля выглядит достаточно наивной – ну как может Украина, ставшая охвостьем НАТО, не быть при этом угрозой безопасности России? Ежу же понятно, что даже отсутствие формального членства не помешает Штатам лепить из ВСУ сильный военный противовес Москве и поставлять оружие – любое, какое в Вашингтоне сочтут нужным для гарантий безопасности своих киевских сателлитов.

Тем не менее, субъективно понятно, к чему хочет свести дело Кремль. У тамошних обитателей перед глазами стоит продуктивный, как им кажется, пример Грузии. Как известно, эта закавказская страна потеряла по итогам серии войн контроль над Абхазией и Южной Осетией, независимость которых признала РФ. И тем не менее, пройдя острую стадию отрицания и период жесткой конфронтации с Москвой, Тбилиси сегодня занимает достаточно взвешенную по московским меркам позицию.

Нет, правительство Гарибашвили не спешит отказываться от Абхазии с Осетией, и не сворачивает курс на НАТО и ЕС. Вместе с тем откат в отношениях с РФ от жесткой непримиримости времен Саакашвили налицо. И дело не только в нынешнем отказе Грузии от попыток военным путем вернуть потерянные земли, не только в нежелании втягиваться в войну на стороне Украины и в неприсоединении Тбилиси к антироссийским санкциям на фоне словесного осуждения СВО.

Наиболее наглядно этот откат выглядит в сфере экономики, иллюстрируя известную истину, что вражда враждой, а выгода выгодой.

_{Так, по итогам января итогам нынешнего года Россия стала главным торговым партнером Грузии, сместив с лидерского пьедестала на вторую позицию Турцию.}

Товарооборот с Россией составил 263,6 миллионов долларов — 18% от всего объема внешней торговли Сакартвело.

При этом Россия лидирует и по экспорту, и по импорту, увеличив показатели в два раза по сравнению с январем прошлого года. Грузия купила в России товаров на 175,8 миллионов долларов (+104.5 %), а продала в Россию на 87,7 млн долларов (+ 105.7%).

Важное уточнение: при всем при этом Грузия не стала для России ни другом, ни тем более союзником. Как говорится, ничего личного, just business.

Вот именно чего-то такого ждет от Украины Кремль в режиме риал политик, когда говорит устами своих спикеров о готовности к диалогу на основе признания существующих реалий. Насколько такие ожидания реалистичны в настоящий момент, да и вообще – другой вопрос. Ведь именно Киев сорвал устраивавший московское начальство и удовлетворявший его представлениям о конструктиве и адекватности «Стамбул» прошлой весной.

В МИД РФ считают, что занять адекватную позицию украинцам мешает введенный указом Зеленского в сентябре прошлого года запрет самому себе на переговоры с Путиным. Но фишка в том, что здесь, при всем уважении к Лаврову и его подчиненным перепутаны местами причины и следствия.

_{На самом деле не указ о запрете переговоров сорвал переговоры, а нежелание вести переговоры вызвало к жизни упомянутый указ, как попытку обоснования этой потребности в отсутствии диалога.}

Если же говорить без обиняков, то единственный устраивающий Украину разговор с Россией – это разговор ни о чем. России предлагается не просто пойти на какие-то уступки. Если бы дело было в этом, мир бы давно был заключен, ведь широкая московская душа готова простить Украине многое. Многое, но не все. У Зеленского не ждут от России уступок, там исходят из принципа «победитель получает все».

_{Иначе говоря, Киев ведет разговор с Москвой с позиций заведомого победителя. В то время как московские непонятно зачем вжились в роль кота Леопольда, неспособного стукнуть башмаком по трибуне в хрущевском стиле.}

Понятно, почему так происходит. Сам факт того, что введшая на Украину свои войска Россия спустя год готова о чем-то говорить с киевским правительством уже считывается как проявление слабости. Иначе, зачем было вообще вводить войска? Ведь война это последний довод, продолжение политики другими средствами в тех случаях, когда традиционные дипломатические механизмы, мягкая сила и даже экономический шантаж уже не действуют.

Если уж дошло дело до применения армии, то и решать вопрос надо военными методами.

Но если, задействовав армию, при этом продолжают говорить о мире и каких-то переговорах, получается, что арсенал дипломатических мер ЕЩЕ НЕ ИСЧЕРПАН? Ну, или армия неспособна добиться поставленных перед нею задач принуждения противника к миру. Оба признания, если честно, так себе.

_{В первом случае это признание профнепригодности аналитиков из спецслужб и того же МИДа, раз при наличии каких-то возможностей разрулить мирно, довели до ввода войск. Во втором случае констатация еще менее приятная.}

Так или иначе, имеем пока что неразрешимый ребус, разрешить который вряд ли поможет даже Китай. По ходу Россия не готова к замирению на непочетных условиях. В свою очередь Запад не готов дать Москве возможности сохранить лицо.

Все это заставляет интересантов вновь с надеждой устремлять взоры на поле боя. Рано или поздно одна  из сторон накопит ресурсное преимущество над противником и решит конвертировать его в попытку перелома на фронте.  Именно там, похоже, и решится судьба компромисса. А пока что ситуация патовая. Но это ненадолго.