«Мягкая сила больше не действует». России пора пересмотреть свою роль на Днестре

29 июля – годовщина ввода миротворческих сил России в Приднестровье.  Российские военные обеспечивают мир на берегах Днестра уже 29 лет. Согласно соглашению Кишинева и Москвы 1992 года, в состав Совместных миротворческих сил вошли российский, молдавский и приднестровский контингенты, что во многом обеспечило успех операции.

Присутствие  голубых касок дает возможность политикам и дипломатам вести диалог, мирные переговоры по молдо-приднестровскому урегулированию.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

На фоне роста напряженности в Причерноморье – регион становится все менее безопасным в силу нестабильности на Украине, прихода к власти прозападных сил в Молдове – повышается стабилизирующая роль России на Днестре.

Проблемы региональной безопасности обсуждались на международной научно-практической конференции «Приднестровье-Молдова-Россия: актуальные вопросы региональной безопасности и миротворчества», которую провел  Институт социально-политических исследований и регионального развития (Тирасполь) в партнерстве с Фондом поддержки публичной дипломатии им. А. М. Горчакова.

Эксперты попытались взглянуть на регион с точки зрения общемировых и общеевропейских процессов, высветили задачи, которые успешно выполняет здесь миротворческая миссия под  эгидой России, показали,  что альтернативы российскому присутствию здесь нет. 

«Главная цель – это мир. Мне кажется, основная задача – нащупать эти пути к миру в будущем, поскольку ситуация неспокойная, напряженная, много перемен», – сказал в приветственном слове советник посольства РФ в Молдове сопредседатель Объединенной контрольной комиссии от России Андрей Горобцов.

 «Заряд пустоты»

На конференции много внимания было уделено нынешнему состоянию молдо-приднестровских отношений и возможности их нормализации.  В переговорах между Кишиневом и Тирасполем сегодня сложный период.

Процесс урегулирования конфликта на Днестре за четверть века претерпевал взлеты и падения. С 2006 по 2011 годы, например, был простой – тогда молдавская делегация вышла из переговоров.

Диалог приостанавливался в 2014-2016 годах, а в 2016 году в рамках берлинского раунда переговоров в формате «5+2» Кишинев и Тирасполь пришли к соглашению по ряду конфликтных вопросов.  В протоколе «Берлин-плюс» были зафиксированы договоренности в социально-гуманитарной сфере.

Потом процесс урегулирования вновь застопорился. Братиславское заседание в формате «5+2» в 2019 году завершилось отказом молдавской стороны подписывать итоговый документ.

Министр иностранных дел Виталий Игнатьев  констатировал, что стороны по-разному относятся к диалогу. Подход молдавской стороны к диалогу он назвал «имитацией переговоров с перманентными попытками гибридного давления на Приднестровье», включая информационную войну, создание мифов в отношении ПМР и миротворческой операции.

Игнатьев

Последние три года переговоров, по его словам, были «периодом упущенных возможностей и деградации».  Молдавская сторона не выполнила заключенные соглашения, кроме того, в 2019 году Кишинев инициировал банковскую блокаду – были закрыты счета предприятий Приднестровья, заблокирована конвертация валюты, закрыта возможность использования  международных банковских карт в Приднестровье, что особенно больно ударило по населению в период пандемии.

«Молдавская сторона не исполняет обязательства в части прекращения уголовных дел, выделения частот приднестровскому оператору связи, не работает механизм участия  приднестровского автротранспорта в международном движении.

Кроме того, молдавская сторона с 1 сентября по договоренности с Киевом угрожает запретить передвижение через Украину для автотранспорта с приднестровскими номерными знаками – это сейчас сама серьезная угроза для диалога», – рассказал глава МИД ПМР.

Он отметил, что в Молдове меняются команды переговорщиков, но поскольку идеологические наставники у них не меняются, то все действуют в рамках одной парадигмы.

«Сегодня парадигма Молдовы несет в себе заряд пустоты, которая, по сути, прикрывается определенными имитационными подходами. Молдова генерирует напряжение в Зоне безопасности с целью привлечь внимание международного сообщества и, наверное, ожидая от Приднестровья резких действий, но мы, конечно, сохраняем спокойствие.

Молдавский правящий класс намеренно затягивает процесс, у них нет плана единого подхода, общество Молдовы не воспринимает приднестровскую проблему в качестве приоритетной, а политики пытаются эксплуатировать эту тему, пытаясь получить часть своих политических дивидендов из-за замороженного конфликта.

От молдавских политиков мы часто слышим, что надо перейти к политической повестке, что не надо решать малые проблемы – это не приблизит урегулирования. Но если не решить малые вопросы,  если до сих пор межу Молдовой и Приднестровьем не восстановлена нормальная  стационарная телефонная связь, зачем говорить о более глобальных вопросах?» – говорит Виталий Игнатьев.

По его словам, в этих условиях миротворческий механизм демонстрирует неплохую устойчивость и эффективность, в него заложен принцип консенсуса, ситуация в Зоне безопасности контролируема и управляема. А Россия остается последовательным конструктивным участником  переговорного процесса.

«У Приднестровья есть мощный потенциал взаимодействия с Россией, есть опыт  заключения межправительственных договоренностей… У России есть все основания работать более комплексно в части понимания того, что Приднестровье является зоной особых стратегических интересов России», – подчеркнул глава МИД ПМР.

Узел геополитических интересов 

Нередко говорят, что приднестровский конфликт на фоне других постсоветских конфликтов прост. Тут не было постоянных «разморозок», как в Нагорном Карабахе, Абхазии или Южной Осетии, не было столько беженцев, как на Кавказе. Между Тирасполем и Кишиневом достаточно связей – есть бытовые контакты, эксперты с двух берегов Днестра свободно общаются между собой. Силовая фаза конфликта на Днестре была довольной короткой – несравнимо с ситуациями на Кавказе или в Таджикистане.

По словам ведущего научного сотрудника Центра евро-атлантической безопасности МГИМО, главного редактора журнала «Международная аналитика» Сергея Маркедонова, все это говорит лишь о некоторых особенностях конфликта, но не о том, что он легкий с точки зрения урегулирования.

Маркедонов

«В случае с Приднестровьем имеет место геополитизация конфликта, – говорит эксперт. –   Вспомним план Козака 2003 года – тогда алгоритм решения было готов. Экс-глава Миссии ОБСЕ в Молдове Уильям Хилл говорил, что если отбросить некоторые эмоции и соображения геополитической конкуренции Москвы и Вашингтона, этот проект имел довольно хорошие перспективы, так как учитывал разные интересы игроков в «большой Молдове».

Именно события 2003 года в Приднестровье показали, что Запад более не готов рассматривать постсоветское пространство как зону привилегированных российских интересов. Началась пора конкуренции, в ней мы видим усложнение конфликта. Для того, чтобы России не было в регионе, предпринимаются шаги, которые вредят той же европейской безопасности».

Еще одна особенность конфликта в контексте международной безопасности – это значительная роль Украины. Киев рассматривает Приднестровье как определенный украинский форпост, потенциальный «Крымо-Донбасс», отсюда военное и политическое внимание к региону, говорит Сергей Маркедонов.

«Закрытие после 2014 года военного транзита грузов из Москвы через украинскую территорию существенно изменило ландшафт безопасности, дипломатии, урегулирования в неблагоприятную сторону – как для Тирасполя, так и для Москвы. Мы видим, что не «материнское»  государство, к которому приписано Приднестровье, а соседнее – более мощное – оказывает влияние на ситуацию», – отметил эксперт, подчеркнув, что российские интересы в регионе подверглись серьезному испытанию украинским кризисом.

Еще момент. Трудно говорить о перспективах решения конфликта, пока Молдова не определилась, как реализовывать свой государственный проект. «Там этот вопрос не решен до конца, он обсуждается: быть с Румынией или быть самой по себе. Если звать Приднестровье, то под какой проект? Тоже неясно», – отмечает Сергей Маркедонов.

По его словам, приднестровский конфликт перестал быть «вещью в себе» – здесь сфокусировано много интересов, и тем важнее сохранить на Днестре российское влияние.

«Это конфликт, который не назовешь первостепенным вызовом, он не столь масштабный, как донбасский, не столь велик по территории и населению, но тут закручено очень много различных интересов. Это конфликт  между Молдовой и Приднестровьем, вопрос строительства нации,  состоятельности и самоопределения, это вопрос Украины и России, и связка местного конфликта с донбасским, это вопрос европейской безопасности, вопрос отношений РФ и Запада», – констатировал эксперт.

Сергей Маркедонов полагает, что о скором урегулировании здесь говорить не приходится, и лишь малые шаги, решение гуманитарных проблем, а не вопросов фундаментального самоопределения может, по крайней мере, не ухудшить ситуацию.

Комментируя в этой связи примеры ситуативного взаимодействия России и Запада, когда они находили точки соприкосновения, например, в рамках «революции послов» и изгнания молдавского олигарха Плахотнюка, Маркедонов отметил, что взаимодействие было, а предметного разговора по европейской безопасности,  по сущностному урегулированию постсоветских конфликтов – нет.

Новая власть в Молдове и приднестровский вопрос

Как подойдут к приднестровскому урегулированию прозападные силы, пришедшие к власти в Молдове? Есть мнение, что в этой области от Майи Санду можно ожидать сюрпризов.

«В истории дипломатии много сюжетов, когда человек, приходящий с какой-то ультрапатриотической жесткой позицией,  потом становился более договороспособным, – отмечает Сергей Маркедонов. – Вспомним победу антикоммуниста Никсона, который сделал для разрядки [в отношениях с Советским Союзом] больше, чем многие американские либералы, – ему просто доказывать ничего не надо было.

В случае с Молдовой есть определенный шанс. Но только шанс. Перед новыми властями – дилемма: либо они начинают, все-таки, отстаивать  собственную линию национальных интересов, либо это будет некий аппендикс политики коллективного Запада. Такие возможности открываются все время перед постсоветскими игроками, и у Молдовы такой выбор есть».

Доцент кафедры истории стран ближнего зарубежья исторического факультета МГУ, профессор РАНХиГС при Президенте РФ Наталья Харитонова особого оптимизма в этом плане не испытывает и призывает «готовиться к сложным временам», поскольку «лица, которые принимают решения в Молдове, не являются самостоятельными».

Харитонова

Более того, говорит эксперт, новые власти в РМ, судя по ряду заявлений, вообще не понимают, зачем нужен переговорный  процесс, – они уверены, что необходимо просто выполнять закон от 22 июля 2005 года, который закрепляет за Приднестровьем статус особого территориального образования, являющегося неотъемлемой частью Республики Молдова.

По мнению Натальи Харитоновой, решение проблемы Приднестровья Кишинев будет напрямую увязывать с борьбой с коррупцией, активно привлекая под это европейские структуры.

Эксперт говорит, что для Майи Санду проблема Приднестровья – «калька с проблемы Донбасса, поэтому модель поведения Кишинева в отношении Приднестровья будет сходна с украинской моделью поведения в отношении Донбасса».

В случае если будут открытые угрозы миротворцам и населению в Приднестровье, Россия будет вынуждена реагировать, считает Харитонова.

«Нельзя допускать деградации ситуации в Приднестровье в Зоне безопасности до того уровня, что будут открытые угрозы  миротворцам и российским гражданам. Это заставит Россию реагировать. Есть такая вероятность, что это будет вариант югоосетинский», – отметила она.

России в сложившихся условиях стило бы «признать Приднестровье зоной своих особых национальных интересов, активнее выстраивать двусторонние отношения с Приднестровьем», рекомендует Наталья Харитонова.

О том, что никаких «сюрпризов» от Майи Санду не будет, категорично заявляет и исполнительный директор Молдавского филиала Изборского клуба Владимир Букарский. 

«Санду и ее команда – не люди, а роботы, в них вложена определенная программа, которую они планомерно и с энтузиазмом будут исполнять», – предупреждает он.

Букарский констатирует: Майя Санду уже разрушила формат двусторонних встреч лидеров Молдовы и Приднестровья (она не намерена встречаться с Вадимом Красносельским, тогда как ее предшественник делал это регулярно), при Санду в молдавском обществе укрепляется мнение, что российская армия должна уйти с берегов Днестра.

«Эти люди рассуждают так: приднестровцам ничего не угрожает – они пользуются нашим аэропортом, едут  к нам лечиться и учиться, многие приднестровцы у нас работают, тираспольский «Шериф» выигрывает чемпионат Молдовы по футболу, поэтому – зачем здесь российские миротворцы, кого и от чего они охраняют?

Прозападные НПО считают действующий  миротворческий формат устаревшим и  неуместным, открыто требуют вывода всех российских военнослужащих  – и Оперативной группы российских войск, и миротворческого контингента. Это  может стать официальной позицией Кишинева», – прогнозирует эксперт.

Он напомнил, что 19 июля президент Молдовы вместе главами Украины и Грузии в рамках действующего в антирусском ключе Ассоциированного трио  подписала декларацию международного саммита в Батуми о сотрудничестве и стремлении к европейской интеграции.

«На  наш взгляд, тут нужен ответ и со стороны молдавской оппозиции, которая,  надеюсь, сделает работу над ошибками. Свои выводы должны сделать и Россия, и Приднестровье. К моему сожалению, официальный Тирасполь не сделал ничего, чтобы донести свою точку зрения до адекватной части молдавского общества, которая сужается, как шагреневая кожа, но пока она  есть.

России нужно пересмотреть состав своего дипломатического представительства и принципы своей дипломатической работы в нашей стране. Мягкая сила, к которой мы привыкли, уже не действует, российскому посольству в Кишиневе пора перестать быть синекурой для дипломатов пенсионного возраста, молдавское общество должно видеть в лице посла России представителя великой державы», – заявил Владимир Букарский.

Приднестровье – Донбасс: параллели

Участники конференции много говорили об Украине – одном из важнейших факторов, непосредственно влияющих на перспективы урегулирования на Днестре.

Экс-дипломат, министр иностранных дел Приднестровья в 2008-2012 гг. Владимир Ястребчак проанализировал роль посредников от России и Украины в молдо-приднестровском урегулировании. Было время, когда эти страны-гаранты не только помогали сторонам конфликта налаживать контакты, но и контролировали исполнение договоренностей, но теперь все иначе, говорит эксперт.

«С 2014 года ситуация меняется, виден серьезный дисбаланс в посреднических усилиях Украины и России. Если РФ остается посредником и пытается способствовать контактам  Кишинева и Тирасполя, то со стороны Украины видим все больший  крен в отход от ключевых функций посредника.

Ушло в прошлое время, когда приднестровская тематика была поводом для политических контактов России и Украины (например, Украина была очень активна на волне «оранжевой революции», приднестровская тема обсуждалась с Ющенко). Ушла практика подписания российско-украинских заявлений по урегулированию, позитивно влиявшая на процесс переговоров.

Сейчас украинские коллеги пытаются перенести свои  фобии и опасения, связанные со своими территориальными конфликтами, на ситуацию в Приднестровье», – рассказал Владимир Ястребчак.

Он предложил подумать о кодексе посредников, который удерживал бы их от заявлений, которые ведут к дестабилизации в тех или иных сферах, в том числе в миротворческой  операции на Днестре, где Украина представлена десятью  военными наблюдателями.

Директор Научно-исследовательского института миротворческих инициатив и конфликтологии Денис Денисов (Москва) сравнил российские подходы по урегулированию на Днестре и на Донбассе. Здесь много похожего.

Денисов

Так, решение обоих конфликтов входит в приоритеты внешней политики РФ.  В обоих случаях Москва видит обязательным фактором урегулирования предоставление особого статуса  самопровозглашенным республикам в рамках Молдовы и Украины, соответственно. Руководители движений, направленных на отстаивание прав и свобод ПМР, ДНР, ЛНР –  ориентируются на Россию как на единственного партнера. На фоне роста напряженности по периметру границ РФ вовлеченность в процесс урегулирования на Днестре и на Донбассе закрепляет присутствие России в этих  регионах.

«Базовые принципы, которых придерживается Россия, совпадают стратегически на Донбассе и на Днестре, что говорит об определенной преемственности. Это фактически федерализация  государств, в которых происходит конфликт, закрепление статусов в Конституции, широкие полномочия во внешней политике, взаимосвязь с РФ», – отмечает эксперт.

Он напомнил, что РФ и США начали переговоры о стратегической стабильности – вероятно, там будут обсуждаться и Приднестровье, и Донбасс. Проблема урегулирования этих конфликтов «может стать продолжением стратегических глобальных договоренностей», – полагает Денисов.

Неутешительная математика

Старший научный сотрудник Лаборатории анализа международных процессов МГИМО Алексей Токарев выступил с нестандартным исследованием, которое посвящено математическому моделированию постсоветских сецессий, в том числе для Приднестровья. Эксперт использовал материалы своей докторской диссертации.

Токарев

Он исследовал 20 «сложных случаев» на территории бывшего СССР – автономизаций, «серых зон государственности» и т.д. На основе анализа множества факторов (географических, исторических, экономических, политических, социологических, лингвистических, этнографических) и опроса экспертов.  Была выведена работающая математическая модель, позволяющая прогнозировать вероятность конкретных сценариев сецессий.

Числовые оценки успешности сецессий расположены на шкале вероятности с полюсами «идеальная сецессия» (104 балла) и «идеальная антисецессия» (-111 баллов). В результате  вычислений вероятность успеха сецессии ПМР была оценена в -20 баллов; вероятность успеха сецессии Л/ДНР – в 14 баллов; вероятность успеха сецессии Южной Осетии – в 53 балла; вероятность успеха сецессии Абхазии – в 98 баллов.

«Цифры и модель говорят, что Приднестровье будет реинтегрировано [в Молдову] – в течение лет десяти. Это соответствует официальной позиции России, которая по-прежнему подчеркивает соблюдение территориальной целостности Молдовы – «материнского государства» – при сохранении особого статуса Приднестровья», – пояснил Алексей Токарев.

В исследовании отмечается, что поддержка России, безусловно, добавляет максимум баллов успеху сецессии, но в одних случаях она непостоянна и может заметно уменьшаться (Абхазия), в других – сохраняется на протяжении долгого времени, но при этом стратегический курс государства-патрона очевиден – реинтеграция (Приднестровье), в третьих – сильно зависит от конъюнктуры в материнском государстве (Л/ДНР).

Экспертный прогноз исследователя по Приднестровью стал для многих участников конференции ушатом  холодной воды. Впрочем, такой подход сочли полезным, поскольку Тирасполю «рано успокаиваться».