На хитрую Украину найдётся Донбасс с винтом – Владислав Евтушенко

Донбассу не нужны минские соглашения. Разгром Украины был остановлен в интересах внешних игроков. За шесть лет Киев доказал свою недоговороспособность. Освобождение территории Народных Республик возможно только военным путём.

О превращении народного ополчения в армию, а мятежной территории в государство обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову рассказывал донецкий ополченец и телевизионный ведущий Владислав Евтушенко.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Валентин Филиппов: Наша виртуальная студия находится в городе Донецке, в гостях у ополченца-первохода. Ополченцы бывшими не бывают. Участника боев за Донецкий Аэропорт, а ныне ведущего телепрограммы не «Служу Советскому Союзу», но «Служу Республике».

Здравствуйте, Владислав.

Владислав Евтушенко: Добрый день.

Валентин Филиппов: Владислав, вы как участник первого года войны на Донбассе, скажите – с точки зрения непосредственного участника боев, необходимо ли было подписание Минских соглашений? Нужна ли была передышка нашей армии, нашему ополчению в тот момент в сентябре?

Владислав Евтушенко: Сложно говорить о том, насколько это нужно было ополчению. Ополчению, я думаю, не нужно. Это больше носило характер большой геополитики, которая к передышке ополчения отношения не имела. И решалось это на очень высоких уровнях, которые были далеко от нас.

Валентин Филиппов: Но я не ошибаюсь, что тогда у вооруженных сил Новороссии было определенное преимущество? И, вроде-бы, наступление шло, и были возможности для освобождения больших районов, как минимум, Донецкой и Луганской областей. Или же это иллюзия, созданная по телевизору?

Владислав Евтушенко: Ну, сейчас многие об этом говорят, что останавливаться было не нужно, и опять-таки, все мы крепки задним умом. Но, действительно, украинская армия на тот момент понесла целый ряд таких сокрушительных поражений. Это был, если брать лето, Южный котел, Иловайский котел – это причины по которым был заключен этот самый первый Минск, причины по которым Украина вынуждена была на него пойти, по которым она этого очень хотела.

Потом была кратковременная такая в несколько месяцев передышка, которая закончилась освобождением Аэропорта и Дебальцевским котлом. И Дебальцевский котел – это была, наверное, финальная точка, в которой украинская армия была не просто разгромлена, её, можно сказать, особо и не было. Морально состояние украинского общества в тот момент было очень подорвано этим поражением, воевать никто не хотел.

Другое дело, что Порошенко всю эту ситуацию представил не как поражение, а как победу, и по всем украинским телеканалам тогда рассказывали о том, что это большое достижение, и эти Минские соглашения позволят Украине не закончить войну миром, а именно победить, а победа это… Скажем так не просто завершение войны, победа – это навязывание своих условий оппоненту.

Они думали, что они таким образом их навяжут. Ну и, собственно говоря, 6 лет, которые прошли после Дебальцево, они пытались это сделать, имитируя выполнение Минских соглашений. Потому что Минск сам по себе, если мы вспомним его, не разбирая даже детально, а просто поверхностно на него посмотрим, прежде всего, это, кроме там всяких особых статусов, это, прежде всего, отказ от преследования всех участников событий. Не амнистию, я очень не люблю это слово «амнистия», потому что это признание вины, и потом помилование, а здесь был отказ от преследования – зеркальная форма…

Валентин Филиппов: Ну, собственно, как на Майдане было.

Владислав Евтушенко: И сохранение, вернее, непрепятствование Киевом полному созданию всех государственных институтов на этой территории. То есть, это должна была быть даже не федерация…

Валентин Филиппов: А конфедерация.

Владислав Евтушенко: Да, это должна была быть конфедерация. То есть, у нас должна была быть по этим Минским соглашениям в рамках этой конфедерации своя армия, свои правоохранительные органы полностью, вплоть до пограничников.

Валентин Филиппов: Ну да, в принципе граница передается украинской стороне, но поскольку Республики считаются тоже Украиной, то пограничникам Донецка и Луганска можно передать границу.

Владислав Евтушенко: Так оно и предполагалось, потому что взятая под контроль украинская граница означала то, что на этой границе стоят пограничники из ДНР и ЛНР.

Валентин Филиппов: Ну хорошо. Смотрите, эти минские соглашения Украина была вынуждена подписывать под угрозой военного поражения.

Владислав Евтушенко: Поражение там уже было.

Валентин Филиппов: Получается, что сегодня Украина шантажирует продолжением боевых действий. Получается, что поменялись местами как бы? Что теперь Украина, угрожая применением силы, может чего-то требовать от Республик?

Владислав Евтушенко: Смотрите, дело в том, что само словосочетание «Минские соглашения» в Донецке всегда идет вместе с такими крепкими русскими словами. И никто здесь эти соглашения не приветствует, за исключением нескольких спящих товарищей, которые сидят и ждут когда они достанут желто-полосатый флаг и будут встречать украинские танки. Но таких по Донецку наберется ничтожно малый процент.

Так вот, кроме этих ребят, никто минские соглашения благом здесь не считает и не считал даже изначально. На них были вынуждены пойти, потому, как внешние условия складывались так…

Валентин Филиппов: А что же это за внешние условия? Или это только предположения?

Владислав Евтушенко: Это большая геополитика, в виде больших и сильных мира сего из крупных стран, которые решали, по сути дела, судьбу этой территории. Это и США, и Европа, и Россия, которые как-то находили консенсус в вопросе, как можно остановить войну. Но это были не чаяния местных.

Валентин Филиппов: Я так понимаю, что в этой ситуации Россия пошла на большие уступки, потому что ей не совсем выгодно такое положение, когда есть вот эти обрубки областей, о которых надо заботиться и которые абсолютно не легитимны, не признаны и нет никакой преемственности.

То есть, Республики не могут предъявить себя противовесом Киеву, потому что можно было бы сказать «В Киеве майданная власть, переворот, а здесь народ восстал». Украинское правительство в Киеве признано Россией, поэтому нет никакой логики, только затраты какие-то. При этом сдать Донбасс Россия не хочет, не может, не планирует.

Так, может быть, какое-то давление на руководство России осуществляется? Вот сейчас в украинском сегменте интернета, в СМИ пошел разговор о том, что России выставляется Украиной, Германией и Францией какой-то ультиматум по Донбассу.

Как вы думаете, чем могут шантажировать Россию, в чем может заключаться ультиматум по Донбассу? Что могут требовать и чем угрожать?

Владислав Евтушенко: Насколько применимо к России слово «ультиматум» от Украины…

Валентин Филиппов: Ну, оно произнесено…

Владислав Евтушенко: Ну, оно забавно звучит на самом деле. Я бы сказал так. По поводу того, какие рычаги воздействия пытаются найти на Россию, мы толком знать не можем. По открытым источникам мы можем только слышать разные разговоры про санкции, отключение SWIFT и так далее. Насколько «Северный Поток» и все эти моменты оказывают сильное влияние, насколько можно от них если не отказаться, то посмотреть вот так вот сквозь пальцы и делать то, что нужно – это, наверное, лучше расскажут россияне, которые больше с этим соприкасаются.

Я могу сказать, наверное, это громко будет сказать, от имени дончан, не буду выступать рупором, но люди, которые живут здесь, они в эти большие геополитические вещи не очень уже хотят вникать, потому что прошло 7 лет.

Это по меркам человеческой жизни уже очень большой срок. Особенно это касается ребят, которые сюда приехали добровольцами в 2014-м году из других городов бывшей Донецкой области, скажем Краматорска…

Валентин Филиппов: Ну и Украины всей остальной тоже

Владислав Евтушенко: Ну и всей остальной Украины тоже. Но дело в том, что… я конкретно сам из Полтавы, я туда возвращаться не планирую, для меня эта тема закрыта. Многие люди, которые поприезжали из того же Харькова, Запорожья, они болезненно относятся к этому, но менее, чем люди, которые приехали, допустим, из Мариуполя, которые ложатся и просыпаются с одной мыслью – что они хотят вернуться домой. И все понимают, что возвращение домой у них лежит только через военное решение, которое в этом плане безальтернативно. Потому как Украина никаких иных возможностей предоставлять не хочет.

Валентин Филиппов: А Украина сама не распадется, это уже видно?

Владислав Евтушенко: Нет, ну она сама бы давно распалась, если бы геополитические реалии не скрепляли её. Она бы ещё в 14-м или 15-м году если бы не было всех этих западных вливаний и не было оказано то давление, которое могло бы быть оказано со стороны России.

Потому что Россия повела себя очень щадяще по отношению к Украине, на самом деле. Как бы они там ни рассказывали на своих телеканалах про российскую агрессию, но на самом деле газ как шел, так и идет.

Валентин Филиппов: Нет, ну он же идет в Словакию.

Владислав Евтушенко: Товарооборот увеличивается, это открытые данные, это никто не скрывает. Поэтому, если бы реально Россия начала их душить, то они бы очень быстро захрипели и пустили пузыри.

Валентин Филиппов: Тогда я задам вам вопрос, как ведущему программы «Служу Республике». Что с армией нашей, что с нашими корпусами? Я хочу напомнить, что в 2015-м году после Дебальцево, покойный ныне уже, погибший глава Республики Александр Захарченко рассказывал, что вот сейчас мы воспользовавшись минскими соглашениями, мы сейчас увеличим нашу армию до 120 000, мы будем готовиться, мы это самое…

Я чего-то вспомнил, что в 15-м году это говорилось. Ну, потом, правда, я знаю, что армию не стали увеличивать. На сегодняшний день, вот эти прошедшие 6 лет после Дебальцево, они как-то были использованы вооруженными силами Республик для того, чтобы быть готовыми ещё более эффективно себя вести против украинских войск?

Владислав Евтушенко: Передышка была использована не только для государственного, но и для военного строительства. Естественно оно шло со всеми сопутствующими проблемами, которые всегда возникают в таких ситуациях. Это не был гладкий и безоблачный процесс, про который можно сказать, что все шероховатости быстро сглаживались, и все было хорошо. Проблемы были, проблемы многие остаются. Но, надо сказать, что учитывая тот факт, что до начала боевых действий, до 14-го года не было армии вообще никакой.

Ополчение, это по большому счету… я очень тепло к нему отношусь, потому что у меня к нему личное отношение, но это, все-таки, иррегулярные формирования, которые имели как свои положительные, так и отрицательные моменты. И формирование полноценной армии на Донбассе началось, по сути, сразу после Дебальцевского котла. Создавались полноценные подразделения, которые были регулярными, не ополченческими.

Многие люди ополченческой среды, которые в 14-м году активно воевали, естественно, в этот момент ушли в народное хозяйство, скажем так. Потому что в армии нужно служить, это очень специфическая деятельность, которая не всем подходит.

Валентин Филиппов: Я всегда вспоминаю, извините перебью, у Эрнеста Хемингуэя, в «По ком звонит колокол» есть потрясающий персонаж, который постоянно говорит такую фразу: «Воевать не отказываюсь, служить в армию не пойду». Вот, примерно, так.

Владислав Евтушенко: Да. Плюс ополчение, это такой очень специфический коллектив, в котором были такие внутренние взаимоотношения, которые в армии в принципе…

Валентин Филиппов:  … недопустимы

Владислав Евтушенко: Да. Я всегда в таких случаях вспоминаю анекдот о том, что капитан говорит своему бойцу: «Товарищ боец, у вас есть вода во фляжке?», он ему протягивает фляжку и говорит: «Держи, братан», а капитан ему: «Товарищ боец, как вы отвечаете, что вы себе позволяете? Ответьте, как положено. Ещё раз задаю вопрос – у вас есть вода во флажке?», тот говорит: «Никак нет, товарищ капитан».

Валентин Филиппов: Логично.

Владислав Евтушенко: В этом вот весь момент: люди, которые прошли вот эту вот иррегулярную составляющую, они очень тяжело вписывались именно в рамки служебные. Но государственное строительство и военное, оно предполагает то, что нужно было переходить именно на профессиональную основу. Естественно, на тот момент это происходило не без каких-либо нюансов, они были. Я как лицо неофициальное говорю, как есть.

Но, тем не менее, нужно сказать, что я вот, когда катаюсь по полигонам, то видя сейчас наши подразделения и сравнивая то, что я видел тогда, я конечно… Разница эта небо и земля, как говорится.

Ну, смотрите, я вот приведу пример: в 14-ом году в сентябре у нас была такая операция по деблокаде Горловки, конкретно наш батальон наступал через Ясиноватую, знаешь, где Васильевка, это было наше направление. Как это все происходило, вот то, что виделось моим туннельным взглядом, которым то, что вокруг себя: ехали по полю танки, люди такими нестройными цепями шли вперед. Понятное дело, это не ощущения людей, которые идут со штакетником на сельскую дискотеку, это я конечно утрирую, наверное, это все-таки была такая большая гипербола, но, все-таки.

Сейчас я приезжаю на бригадно-тактические учения, батальонно-тактические, собственно говоря, там я и увидел, как на самом деле наступает бригадный батальон, как проводится сначала артподготовка, потом выход на рубежи в предбоевых порядках, происходит разворачивание в боевые порядки, как потом это все эшелонами идет в наступление…

Разница между тем, как мы ходили. Мне есть, с чем сравнить. В этом плане все делалось для того, чтобы создать полноценные подразделения, и усилия для этого все предпринимались. Но насколько они будут эффективными, насколько успешными будут эти подразделения в бою, этот самый бой покажет.

Валентин Филиппов: Вы там вот ездите на съемки, вы там общаетесь с военными нынешними, у вас есть какие-то данные, возможно, секретные на тему перемещения украинских войск…

Что слышно? Вот мы, глядя в интернет, слушая СМИ, слышим про перемещения каких-то эшелонов с танками, ещё что-то. Что на линии фронта? Видно ли какое-то движение именно не по увеличению обстрелов, пострелять можно и не наращивая группировку, наращиваются ли группировки со стороны Украины и в каких местах?

Владислав Евтушенко: Из разговоров, скажем так, бытовых, с военными я знаю, что действительно, эшелоны идут, это не интернетная шумиха, идут в гораздо больших количествах, чем шли во время каких-то плановых ротаций. Подвозятся и боеприпасы, подвозятся горюче-смазочные материалы, разворачиваются какие-то дополнительные госпиталя, это все действительно есть. И это, по большому счету, происходит на всех направлениях. Разговоры о том, что «техника катается» я слышал и про Волноваху и про Мариуполь.

Валентин Филиппов: А вы, как военный человек, ну, разбирающийся в этом вопросе. Вот многие говорят: «Да как пригнали, так и угонят», ну, в таком плане. Но есть ещё такая теория, по-моему, что мобилизация – это необратимый процесс. Что наращивание группировки – тоже вещь необратимая.

То есть, если движение пошло, то оно так или иначе должно закончиться каким-то боестолкновением, а не оттягиванием, что это просто очень дорого туда-сюда оттягивать, не принято так делать.

Владислав Евтушенко: Ну, стоп-приказ они отдать могут до того момента пока эти танки не просто выйдут на исходную, а когда они пойдут вперед. До этого момента, конечно же, этот стоп-приказ отдать можно, но все эти покатушки…

Валентин Филиппов: Ну, вот отдал ты стоп-приказ, и вот они тут стоят, и всё, и ни туда, и ни сюда…

Владислав Евтушенко: Я имею в виду «стоп-приказ» – это погрузились обратно в эшелон и поехали в пункты постоянной дислокации. Пока в атаку они не пошли, то всё это отменить можно. В момент, когда они пойдут в атаку – это, конечно же, остановить нельзя, потому что уже стреляют, уже идут потери, уже всё, уже машина завертелась, и точка невозврата пройдена. До этого момента остановить это всё можно.

Но. Если такие действия предпринимаются, как они сейчас делают, то, зная бедность нынешней Украины, это же не такое государство, которое может себе позволить большие покатушки без большого удара по своему бюджету. Это очень дорого. Поэтому, просто так они это делать вряд ли стали бы, в это сложно поверить. Подготовка, реальная, она идет. Остановятся они или нет, мы не знаем.

Почему я так говорю? Потому что за шесть крайних лет ситуаций, когда могла начаться очередная активная фаза боевых действий, было уже множество. Это было несколько раз на Светлодарской дуге, это было в Авдеевской промзоне, это было на южном направлении.

То есть, тогда реальная ситуация балансировала, шли бои так называемого местного значения, обе стороны в этот момент несли потери, но, опять-таки, по большому счету внешними, наверное, какими-то усилиями удавалось это всё как-то компенсировать. Будет ли это компенсироваться сейчас? Это сложно сказать. Смысл, ну… такой переброски, как идет в настоящее время, её, наверное, с 15-го года не было.

Валентин Филиппов: Ну, если еще добавить к этому то, что Верховная Рада собирается принять какой-то закон, позволяющий объявлять мобилизацию без объявления войны…

Владислав Евтушенко: Вы понимаете, они… Мобилизация без объявления войны в 14-м году была проведена в семь волн без всяких законов абсолютно, просто похватали…

Валентин Филиппов: В конце концов, Украина же правовым государством постепенно становится. Поэтому они закон хотят создать.

Владислав Евтушенко: Да. И поэтому они решениями СНБО закрывают каналы и…

Валентин Филиппов: Они закрывают не каналы, они закрывают агентов… как это… огневые точки информации противника. Вот. Владислав Евтушенко: Ну, это за юридическими рамками.

Валентин Филиппов: Но Россия же напала? Напала!

Владислав Евтушенко: Это гибридное законодательство, которое к нормальному законодательству не имеет никакого отношения. Я это к тому говорю, что для того, чтобы хватать сельских ребят на улицах, им дополнительные законы не нужны. Это больше, ну, я не знаю, создание такой милитаристской риторики для того, чтобы как-то поднимать градус напряженности.

И как они через эти законы переступали, в том числе вот это объявление пресловутой «антитеррористической операции» в 14-м году, это же решение насквозь незаконное, ни в одном украинском законе не написано о том, что армия может быть использована на территории страны для решения каких-то внутриполитических вопросов.

Валентин Филиппов: Ну, против оккупантов, наверное, можно?

Владислав Евтушенко: Гибридно.

Валентин Филиппов: Простите, пожалуйста, но если вы вторглись на территорию Украины, вот вы, например, вы поступили достаточно подло, да, вы умудрились вторгнуться на территорию Украины вообще через роддом. Вы понимаете насколько это цинично?

Владислав Евтушенко: Это очень цинично, я вторгся через полтавский роддом.

Валентин Филиппов: Через полтавский роддом. Представляете? Кругом Полтава, кругом Украина. И тут российский оккупант цинично в родзале появляется из украинской женщины. Ну это же, извините… вот до чего эта русня может дойти, до какого цинизма!

А мы у себя в Одессе? Мы вообще, еще Украины не было, а мы подкрались и заселили эти земли! Представляете себе? Захватили, и такие, опа, еще и город там построили! Понимаете? Ну, согласитесь, это верх цинизма.

Владислав Евтушенко: Ваши предки цинично заселились, а вы тоже появились в одесском родзале…

Валентин Филиппов: А потом Украина такая приходит на свою землю, а там уже мы. Понимаете?

Владислав Евтушенко: Да, это ужасно. Это несправедливо, с их точки зрения.

Валентин Филиппов: Нет, ну, с этим надо бороться.

Владислав Евтушенко: Нет. Но если серьезно, то действительно эти все решения были насквозь незаконными. Мне один товарищ еще в 14-м году рассказывал историю, как он, он сам киевлянин, тоже доброволец, который приехал сюда в июле 14-го года, вот он говорит: «У меня сосед был правосек, который активно участвовал во всех этих майданных событиях». А они были знакомы с детства, и поэтому, не смотря на весь антагонизм и несовпадение взглядов, они как-то контактировали.

Валентин Филиппов: Да, бывало такое.

Владислав Евтушенко: И когда Янукович собрал свои картины и страусов и побежал… нет, страусов он оставил, да?

Валентин Филиппов: Страусов оставил.

Владислав Евтушенко: Да, оставил, бросил на произвол судьбы. Вот когда Янукович убежал в Ростов, вот этот правосек пребывал в состоянии эйфории, а мой товарищ пребывал в подавленном состоянии, вот в тот момент у них состоялся такой диалог, в котором правосеку было сказано, что: «Вы, ребята, захватили власть силовым путем, вы пролили при этом кровь, вы наклонили полстраны и думаете, что вы поймали Господа за бороду.

Но поверьте, это не так, и найдутся люди, которые примут ваши правила игры, люди с нашей стороны, с нашими взглядами, которые примут ваши правила игры, то есть, оружие, готовность лить кровь свою и чужую. И когда они появятся, эти люди, я буду с этими людьми».

Вот так это всё начиналось. И дело не в каком-то гибридном вот этом вот вторжении, потому что товарищ цинично появился в Киеве, и из Киева он потом появился уже в Донецке. То есть, это на самом деле олицетворение того, что война действительно гражданская, по крайней мере начиналась она вот вообще без всяких… Это сейчас уже у нас есть государство, а тогда государства здесь не было, и это было столкновение двух мировоззрений.

Валентин Филиппов: Я должен сказать, что и в Киеве тогда государства не было.

Владислав Евтушенко: Ну, наверное, да.

Валентин Филиппов: И мы им позволили сформироваться.

Владислав Евтушенко: Да.

Валентин Филиппов: Ну, хорошо. Разъяснили вы мне кое-что про 14-й год, то, что мы, в общем-то, и сами с вами знали. Дай Бог, кто-то услышит и поймет, что на всякую хитрую Украину найдется Донбасс.

Владислав Евтушенко: с винтом…