Одэсьци против Пушкина, И не только

Декоммунизировать одесский железнодорожный вокзал было трудно — до символов «кровавого режима» не допрыгнешь, и внутрь с ведром помоев, дабы осквернить сталинские барельефы, не пускали — все-таки объект стратегический.

В итоге решили изуродовать красивейшее здание «цивилизованно», без участия патриотической общественности — на днях на вокзале заменили сто элементов декора, серпы и молоты на трезубцы. Что интересно, без согласия городских властей.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«Для того, чтобы сбивать старые барельефы, нам пришлось бы получать разрешения многих городских органов власти, в том числе департамента архитектуры и охраны культурного наследия. Во-первых, это долго, во-вторых, надо было сделать проект реконструкции, который стоит не один миллион гривен. Мы решили, что деньги сейчас пригодятся для нужд наших сил обороны, поэтому пошли по простому пути — просто прикрыли старые барельефы новыми», — пояснила представитель ответственного за уродование вокзала подрядчика.

Кстати, «миллион гривен»… Теперь – стало понятно, на что, в том числе, пошли деньги, которые драли с беженцев сотрудники железной дороги с первых дней войны, хотя эвакуировать их надлежало бесплатно…

Но я сейчас – о другом. Так что же происходит с тем русским наследием, до которого прямоходящим, в отличие от здания вокзала, дотянуться просто? Думаю, все это хорошо помнят на примере памятника Екатерине II, которую перед сносом расписывали матюками и обливали краской. Та же участь коснулась и Пушкина.

Сейчас один из памятников великому русскому поэтому, расположенный при входе в Литературно-мемориальный музей его имени, скрыт в саркофаге (вандалы глумились над скульптурой). Нетронутой оставалась только мемориальная доска поэту. Но недавно, посреди белого дня, к ней подошел молодой ублюдок и закрасил доску черной краской из баллончика. Снимавшие преступление «побратымы» традиционно резюмировали мерзость СУГСом.

«В Одессе «правая молодежь» с четкой активной позицией привела в порядок табличку русскому писателю Пушкину. Прекрасная смена растет. Украина имеет своих поэтов, и они должны жить в памяти одесситов, а не какое-то русское дерьмо, которым манипулирует Россия», — возрадовался в соцсетях куратор данного беспредела Демьян Ганул.

И тут, видите ли, в чем дело. Если бы, скажем, представитель «правой молодежи» решил помочиться у любого одесского музея, это вмиг было бы зафиксировано камерами видеонаблюдения, и активиста тут же оштрафовали бы за хулиганку. Но если ты оскверняешь память Пушкина — это можно. Но и оправдать варварство как-то надо — а вдруг в это время в городе гостит какой-нибудь пушкинист из Европы, или представитель ЮНЕСКО, с недавних пор охраняющей центр Одессы, по улочкам шастает, вынюхивая, стоит ли овчинка выделки.

Поэтому одесское телевидение, которое никто не смотрит, запустило в эфир якобы опросы на улицах — мол, как вы относитесь к закрашиванию таблички? И, надо ли говорить, что… в подавляющем большинстве «обычные прохожие» отнеслись к акту вандализма положительно, «бо война»…

Только, что касается реального отношения к величайшему русскому поэту, то хочу вспомнить его последний день рождения — 6 июня. Дело в том, что десятилетиями в эту дату у памятника Пушкина, созданного в 1889 году на средства, пожертвованные одесситами, проходили литературные чтения, а само изваяние утопало в цветах. Но так как памятник соседствует со зданием мэрии, второй год данный сектор перекрыт военными, а собрания там людей, равно как и фотосъмка, запрещены.

И даже, несмотря на это, вечером 6 июня соцсети заполонили посты:

«Пришел (пришла) к Пушкину, уговорил военных пропустить, положил цветы».

Не уродливые пластмассовые желто-голубые венки, которыми украинские оккупанты унавоживают Тараса Шевченко по поводу и без, а от людей. От людей, чьи внуки будут шутливо спрашивать у своих внуков:

«А кто знает, Пушкин?».

Пушкин. А не Шевченко, Иван-Франко или Сосюра. И этим все сказано.