Одесса: Убийца охотится за матерью свой жертвы

Убийца охотится за матерью свой жертвы. Заслуженного и высококвалифицированного преподавателя хотят лишить права на преподавательскую деятельность. Учёные готовы пожертвовать своей коллегой из трусости. Ректор старейшего Университета Новороссии пресмыкается перед нацистами. Всё это происходит в Одессе сейчас.

Историк с мировым именем Елена Радзиховская подвергается преследованиям со стороны уголовника из запрещённого в России «Правого Сектора». Ей, похоронившей сына, погибшего в Доме профсоюзов от рук нацистов, выдвигаются обвинения в нелояльности нацизму.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Студенты, преподаватели и просто одесситы подписывают интернет-петицию в защиту Елены Радзиховской.

Своими оценками происходящего с Валентином Филипповым поделился находящийся в эмиграции доцент исторической кафедры ОНУ Александр Васильев.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в Telegram, Facebook, Одноклассниках или Вконтакте

Валентин Филиппов: Здравствуйте, Александр. Мне всегда казалось, что существует негласное такое правило на войне – не трогать женщин и детей, родителей своих врагов, потому что может ударить бумерангом.

И вот ситуация, когда убийца человека продолжает преследовать его мать, – насколько это нормально для цивилизованного общества?

Александр Васильев: Действительно, есть некие представления о конвенционной войне и о войне тотальной, да? И вот, мы можем вспомнить, что одно из отличий нацизма, который вел войну против нас, против русского народа, было в том, что именно эту войну они объявили войной тотальной, лишенной каких бы то ни было ограничений, правил и конвенций. И сегодня мы столкнулись, в общем-то, с продолжением этой нацистской агрессии, поэтому эти люди именно так себя и ведут. В отношении нас никаких правил, или, вот у нас еще принято говорить, понятий, нет, и не соблюдается. И, Валентин, я думаю, Вы тоже в какой-то мере на своем примере сталкивались с нарушением этих неписаных конвенций.

Валентин Филиппов: То есть, можно сказать, что глава Правого сектора в Одессе Сергей Стерненко, если я правильно на его беду выучил его фамилию, он, в общем-то является образцовым представителем нацистских кругов.

Александр Васильев: Абсолютно. Здесь, в общем-то, я думаю, для него это не является каким-то…, чем-то негативным, или как Елена Александровна Радзиховская говорит, пиоративным. Ничего плохого он вряд ли в этом увидит, потому что эти люди… Как сказал киевский мэр: они окрасили себя в те цвета, в которые себя окрасили.

Валентин Филиппов: Ему безразлична судьба и собственных родственников, получается.

Александр Васильев: В этом отношении, вряд ли мы уподобимся подобному поведению.

Валентин Филиппов: С ним все понятно – он нацист. Но он, по-моему, умудрился  уже стать и дипломированным юристом у Кивалова, и на его обращения очень благосклонно отозвался господин, пан уже, наверное, Коваль, чей приход на должность ректора нас радовал, поскольку он сменил Смытыну, такого евроинтегратора заядлого, «завзятого». То есть, это что? Это они перекрашиваются, пытаются выжить или…

Александр Васильев: Что касается оценки того, как господин Коваль отреагировал на письмо. Вы знаете как. Мне попался как-то скан документа из одесского архива. Это был ответ ректора Новороссийского университета в ответ на какую-то писульку, присланную из Киева Центральной Радой. Там было написано, что, я боюсь, документы требуют точного цитирования, но я передам Вам общий смысл. Там ответ состоял в том, что Вы, пожалуйста по-человечески напишите, а то на этом Вашем наречии, то что Вы прислали, мы документов не принимаем, ответов не даем.

Вот, собственно говоря, этот достойный ответ ректора Новороссийского университета, Одесского университета украинскому националисту.

Это планка. К сожалению, ей Одесский университет не соответствует не только в этом вопросе. И это вполне логично, это результат деградации.

В хорошем, так сказать, заведении, чувствуя себя хозяином, в хорошем смысле этого слова, ректор просто скажет охраннику: в следующий раз этого господина спустить с лестницы. Вы помните, там у нас такая живописная лестница в главном корпусе университета, с нее прекрасно можно кувырком лететь. И таково должно быть отношение вот этих шакалов к университетским стенам, к университетской автономии, к статусу университета.

А, к сожалению, ректор наш статус университета, да и свой собственный статус понижает до того, чтобы по поводу любого лая, так сказать, этих вот «шариков», «шариковых» этих, на них реагировать каким-то соответствующим образом. Это его в этом смысле выбор. Ну, не чувствует человек себя…, вот этого чувства академического достоинства, ну как мы можем ему это…

Валентин Филиппов: Ну, у нас последние годы, последние десятилетия именно гуманитарные ВУЗы Украины стали рассадником этого национализма, и даже Одесский национальный. Там и какая-то штаб-квартира НАТО была условная, еще там что-то похожее. И постепенно, постепенно, кафедра филологии не очень способствовала патриотическому одесскому духу. Я к тому, что сейчас по всей Украине тенденция травли преподавателей, причем, наиболее компетентных, наиболее заслуженных. Есть случаи, травли студентами в том числе. К чему придет образование на Украине?

Александр Васильев: Ну, вообще, это трагичная, на самом деле ситуация. Я не зря вспомнил Булгаковское «Собачье сердце». Ведь, на самом деле, в его сути, в его основе лежит описание вот этого драматического конфликта между людьми, которые представляют старую интеллектуальную элиту, и между теми, кого новая революционная волна из глубин общества поднимает на его вершины.

И это происходит. Это можно сравнить с тем, что было в Китае во время Культурной революции, когда там тоже именно профессура китайская подвергалась жесточайшим, самым диким репрессиям как раз со стороны молодежи китайской в первую очередь, опять же, под разговоры о каком-то революционном обновлении общества.

К чему это приводит? Ну, опять же, это приводит к деградации, потому что в гуманитарном плане я могу сказать, что мы до сих пор не пришли в себя еще от тех философских пароходов, которые покидали наши берега. И, именно, гуманитарная элита покидала страну.

Да, казалось, что марксисты, рабочая профессура и так далее быстро сумеют восстановить за счет массовости, за счет доступности для широких слоев. Но, проблема в том, что, не хочу никого обидеть, не хочу коллег-естественников в этом смысле обижать, но приготовить десятки, сотни тысяч инженеров, – это одна задача. А приготовить специалиста по истории Византии, например, или по Средневековой Франции или Прованса, – это совсем другая задача, и поверьте, она сложнее.

И как раз Елена Александровна Радзиховская является таким человеком, которая и сама соответствует этой высокой академической планке, и готовила людей соответствующим образом. А это абсолютно штучные кадры, именно вот такой штучной подготовкой она занималась.

К сожалению, сегодня этот человек должен вместо научного творчества полноценного… Итак, после распада Союза вообще заниматься наукой – это, в принципе, неблагодарное занятие. Но сегодня этот человек еще должен заниматься…, судиться с какими-то негодяями, переживать из-за них. Я уж молчу, о той личной драме, которая вообще ставит вопросы дальнейшего какого-то существования. Когда мать хоронит сына, да еще чуть ли не убитого на ее собственных глазах.

Невероятное мужество и личное, и гражданское. Нужно быть последней тварью для того, чтобы на такого человека вообще бросать тень. И, честно сказать, вот с моральной точки зрения ч вот дал оценку деятельности коллег с точки зрения академической среды. А с моральной точки зрения – это вообще очень тяжело говорить. Я не представляю, как господин Коваль ей в глаза смотрит.

Но, понимаете, не хочется говорить о вот этих личных моментах, потому что у каждого есть какие-то свои отговорки, свои обстоятельства. Не хочется никак усугублять и так тяжелое положение. Потому что реально, вот мы с Вами можем сейчас нормально общаться, сидя в теплом Крыму или в холодной Москве.

Валентин Филиппов: В дождливом Питере.

Александр Васильев: А люди находятся в состоянии оккупации, и во время оккупации, между прочим, Одесский университет работал и там кто-то приходил, а кто-то не приходил в него. Это такие очень сложные вещи и, повторюсь, что  не персонально надо говорить, а об общей этой ситуации, которая на сегодня есть, просто показывать людям, открывать на нее глаза.

Потому что у нас так начали замыливать эти вещи. А? подумайте, это ни в каких Минских соглашения не оговорено, – то, что мы сегодня с Вами обсуждаем. И как защитить людей в Одессе, в университете, либо в музеях, в СМИ одесских от подобной травли?

А именно эта сфера гуманитарная – она единственная, чем вообще эта новая власть пытается оправдать свое существование. При полном провале на всех прочих фронтах, эти люди занимаются переименованиями, увольнениями, чистками и всем прочим, системно работая для чего? Потому что это, в конечном итоге, сказывается на вопросах массового сознания. Людей просто перепрограммируют именно таким образом.

Валентин Филиппов: Вы сказали, что она вынуждена судиться. А что суд может сделать? Придет туда “Правый сектор”, возьмут судью и …

Александр Васильев: Да. То, что мы наблюдали неоднократно. Это действительно так, это надо четко понимать. Поэтому, когда говорят, что вот, опасность миновала, и так далее… Повторюсь, что эта система так устроена.

Поверьте, что эти правосеки на коротком поводке. И вот эту травлю заказывают в СБУ, это совершенно очевидно. Говорят “лаять” или говорят “закрыть пасть”, или “лаять в другую сторону”. И люди этим занимаются. Вот, собственно говоря, и все.

То есть, если ты не представляешь опасности для этого режима, в каком смысле: не ведешь реальной, а не виртуальной политической деятельности, не борешься за власть, баллотироваться куда-то не собираешься, если ты не ведешь работу интеллектуальную, преподавая в университете, выступая в СМИ, которые имеют какую-то аудиторию суть больше, чем собственный блог. Вот тогда тобой заинтересуются моментально. А, конечно, какой-то виртуальной деятельностью заниматься и говорить, что “все уже хорошо, опасность миновала” – это проще всего.

Валентин Филиппов: Опасность, по-моему, минует вместе с разрушением этой всей структуры.

Александр Васильев: Да. Я не вижу этому альтернативы. И мне кажется важность поднятия этой темы.

Да. Это моральная поддержка для Елены Александровны и какое-то привлечение внимания одесситов, потому что только люди сегодня могут друг друга защитить там. Только простые люди, поддерживая друг друга, могут хоть как-то, не то что там выступить оппонентом режима, об этом вообще речи нет, защитить себя от него. В какой-то мере эта солидарность позволит.

Но, главное, привлекая внимание к этим ситуациям, просто это самый наглядный показатель реальной, а не приглаженной картинки того, что на Украине происходит. Потому что, я себе не представляю, мне очень нелегко влезть в эту шкуру, потому что я знаю эти аудитории, и знаю этих коллег, эти лестницы факультетские, я не представляю, как я могу туда войти, зная, кого я могу встретить в числе студентов, и в числе преподавателей, и в числе администраторов.

Валентин Филиппов: Ну, Александр, будете вести лекции со Стечкиным в деревянной кобуре.

Александр Васильев: Хорошо пошутить, но Вы знаете, была такая новость в 2014 году, она промелькнула. То, как в Донецком университете коллеги, ушедшие в ополчение, заглянули на кафедру истории Украины.

Валентин Филиппов: Ну, я думаю, что на кафедру истории и в ректорат Одесского… Новороссийского университета еще придут бывшие студенты и преподаватели.

Александр Васильев: По крайней мере, у нас и студенты, в том числе, в ополчении присутствуют. Не просто одесситы, а конкретно наши выпускники. Так что это не виртуальность, а это реальность.

Валентин Филиппов: Ладно, хорошо. Я так думаю, что все-таки в этом есть какой-то оптимизм – в последних словах.  Огромное спасибо.

Александр Васильев: Да. Спасибо Вам.