Ополченец из Осетии: Послать кураторов и взять Киев

Минские соглашения – бред. Донбасс должен воевать и отвечать Украине диверсиями на диверсии. Мужик с оружием сам принимает решения. Коррупцию можно победить только расстрелами.

Об основах военной демократии обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову рассказал российский политолог и осетинский ополченец, два года воевавший на Донбассе, Алан Мамиев.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Валентин Филиппов:  Алан, здравствуйте. Хотелось бы задать вопрос Александра Захарченко, который он задавал часто. Что Донбасс ещё должен сделать, чтоб Россия о нём вспомнила и приняла в свой состав?              

Алан Мамиев: А изначально задача, какая поставлена? Чтобы Россия приняла в свой состав или победить в войне? Нужно в этом определиться, мне кажется.

Валентин Филиппов: Но без России трудно победить в войне.              

Алан Мамиев: Опять же, у Донбасса достаточно человеческих ресурсов, для того, чтобы победить в локальной войне. 100%. Вопрос всегда стоял в этом. Чего хотят жители Донбасса – они хотят победить в войне или хотят убедить Россию, что им нужно помогать?

В Южной Осетии аналогичная ситуация началась в 1990 году. В момент распада Советского Союза. И до вмешательства Российской Федерации 18 лет шла война. Так. Более-менее, перманентно. То начиналась, то заканчивалась.  Разной интенсивности. Люди воевали и побеждали своими силами.

Вот в чём заключается проблема на Донбассе, они ждут, что кто-то придёт и за них всё сделает. Придёт российская армия или ещё какая-то. И это ощущение присутствовало всегда. С самых первых дней, как мы там оказались.

Мы, к примеру, на передовой находимся, там в районе того же аэропорта, отъезжаем оттуда два километра в город, там работает пиццерия, какие-то кафе, люди день рождения празднуют, шампанское пьют. То есть, ощущения, что народ встал на войну, такого ощущения не было никогда. Было ощущение, что кто-то там ведёт войну, кто-то идеологически, кто-то экономически, интересы разные, а народ, как народ, он не встал.

Вот песня у вас была – «Вставай, Донбасс», но Донбасс, на мой взгляд, не встал. И в этом главная проблема. И все ждут Россию. Что Россия придёт и решит вопросы.

Валентин Филиппов: Ну, если делать экскурс в историю 2014 года, люди голосовали на референдуме, как раз, против войны. Подразумевалось, что война приходит, война идёт в наш дом, но, если проголосовать на референдуме за Россию, то будет, как в Крыму. Никакой войны не будет.                 

Алан Мамиев:  В Советском Союзе в Южной Осетии тоже голосовали за сохранение Советского Союза. Потом результаты этого референдума оказались в прошлом. И началась война. С этого момента начинается другая история. И нужно понять для себя внутри, определиться, вы находитесь на войне и хотите в ней победить, или вы ждёте чего? Исполняете из себя роль жертвы? Ждёте, пока вас спасут?

Валентин Филиппов: Вы считаете, что Донбасс должен самостоятельно принять решение о войне, вести эту войну и победить в этой войне?                

Алан Мамиев:  Я ничего не решаю. Решать должны люди.

Валентин Филиппов:  Я правильно вас понял – для того, что бы быть замеченными и принятыми Россией, как независимое государство, для этого Донбасс должен победить Украину?

Алан Мамиев:  Вы понимаете, в чём дело, когда эта вся история ещё начиналась, в 2014 году, я же это всё хорошо помню. И помню наших российских военных советников. Они, почему-то, думали, что встанет Донбасс, это хотя бы тысяч сто людей будет. Ну, мы им, гражданское общество России поможет,  подкинет оружие, военспецов, и всё, ребята через несколько месяцев возьмут Киев. Расчёт был такой.

Они говорят – у вас в Осетии, когда война была, 14, 15-летнего возраста ребята все взяли оружие в руки.  Все кто мог, участвовали в боевых действиях. У вас маленький народ, а у них большой. Четыре с половиной миллиона жителей. И вперёд.

Валентин Филиппов: А где же вы оружие взяли там в Осетии?              

Алан Мамиев:  Вы про какое время сейчас? В девяностые годы его покупали. Если вы думаете, что там Российская Федерация поставляла – она не поставляла. В девяностые годы Ельцин бросил Южную Осетию на произвол судьбы по договорённости с Шеварднадзе. В один день миротворцы российские все из Республики вышли. За одну ночь с детьми, семьями, и со складами своими. И люди остались один на один с грузинской армией.  И по всяким путям, в том числе, не совсем законным, покупали это оружие. Тогда война в Чечне уже шла. И много где ещё на территории России можно было купить оружие.

А Донбасс – более богатый регион, чем Южная Осетия. При желании, если бы командиры подразделений ваших не покупали себе дома на Рублёвке или в Москве, в Ростове и везде, а тратили бы на вооружение, то денег бы хватило. Вполне. За глаза. Потому, что Донбасс – богатый регион. Он способен вести полноценную войну.

Валентин Филиппов: Я сам не с Донбасса, я из Одессы, я помню 2014 год, когда со всей Украины поехали сначала в Крым, в надежде, что там формируют какие-то подразделения для освобождения Украины, потом кто-то поехал в Донбасс, очень многие очень быстро вернулись. Потому что ни оружия не было, никакой организации чёткой. И увеличить численность ополчения было почти невозможно.                

Алан Мамиев:   Я скажу, почему с Донбасса стали уезжать. Не потому, что там не было оружия или ещё чего. А потому, что люди, которые приезжали, они думали, что всё будет, как в Крыму. Постоят, в воздух постреляют, и какие-то дивиденды  потом получат. А оказалось, что там полноценная война. Там убивают. Ведь воин – это отношение к жизни. И к смерти. И люди просто не были готовы умирать. Вот и вся причина. Всё остальное – это оправдания.

Оружие было в достаточном количестве. Организация? А кто должен организовывать? Вы и должны организовывать. Я. Каждый, кто приезжал в ополчение, мы сами организовывались. В маленькие подразделения. Оно потом всё слаживалось. В единое.  Вот эти ополчения на моих глазах превращались в крупные соединения. «Восток», и ещё там. Это всё из маленьких подразделений вырастало.

Валентин Филиппов:  А в Южной Осетии тоже были террористические акты со стороны Грузии?               

Алан Мамиев: Постоянно. Постоянно происходили террористические акты. Валом. Постоянно. И все девяностые годы они происходили. И людей убивали, резали. Всё, что угодно. Но и осетинская сторона вела войну на территории Грузии.

Понимаете, там люди для себя решили, что победа или смерть. Они не собирались ни сдаваться, ни договариваться. И они шли на войну побеждать или умирать. Они не шли, чтобы потом себе что-то отжать. Как-то повысить своё материальное благосостояние. Они для себя приняли решение, что это наш враг окончательно и бесповоротно. Навсегда.

До сих пор ребята, которые остались живы с тех девяностых годов, их очень мало осталось, и вот сейчас собираются открыть таможенный переход, чтоб из Грузии шли товары через Южную Осетию в Россию. Мне вот человек сказал – я старый человек, но я клянусь, пока я жив, ни одна машина с грузинскими номерами по территории Южной Осетии не проедет. Это его личное решение. Это его отношение к смерти. Он считает – лучше я умру, сражаясь, воюя, попаду к своим предкам, в те миры, куда попадают воины, чем буду жить и искать сам себе оправдание своей собственной трусости.

Вы поймите, трусости оправдание можно найти всегда. Тысяча одно оправдание. А взять с оружием в руках пойти и умереть на поле брани – это нужно иметь душок. Вот этого не хватило. Да, болтать-то оно проще. Обвинять кого-то, Россию, ещё кого-то.

В конце концов, посмотрите на этих мусульманских радикалов. Берёт, надевает пояс шахида, идёт и что-то делает. Сколько было покушений на Порошенко со стороны Донецкой и Луганской Народных Республик за всё это время?   Ни одного не было! Но вы же воюющая сторона. Они всё время сваливают на неких «московских кураторов», типа «нам не разрешают московские кураторы»…. Но это земля ваша или московских кураторов? Кураторы приехали, покураторствовали и уехали. А земля ваша. Убивают-то ваших братьев. Почему мнение какого-то куратора или левого стороннего человека для вас важнее, чем жизнь ваших близких, друзей, соседей, которых убивают каждый день на Донбассе?

Я этого не могу понять. Вас каждый день убивают, а вы каждый день сидите и терпите.

Из-за этого, кстати, и у нас конфликты были в своё время. С руководством наших подразделений. Нам говорят – вы сидите в окопах на позиции, и сидите просто. Нас обстреливают миномётами, артиллерией, а мы должны сидеть и ждать. В ответ стрелять нельзя. Как это, нельзя?

Вот нашим ребятам из Северной и Южной Осетии объяснить, что в ответ стрелять нельзя, невозможно было. Они стреляли, вели активные боевые действия. И даже за это наказания получали. Потому что вы или воюете, или не играетесь в войну. Такое ощущение, что люди играются. Особенно в руководстве.

Валентин Филиппов: То есть, не хватает, всё-таки, южного темперамента.              

Алан Мамиев: Это не темперамент. Это отношение к войне, как к войне, а не как к игрушке. И не как к способу обогащения. Вот у нас в Южной Осетии была война. Парпан – был такой командир. Если бы его ребята узнали, что он за их спиной заработал денег и купил себе квартиру где-нибудь в Ростове, они бы его просто расстреляли. Они бы его не спрашивали, не писали бы за него комменты в интернете, какой он нехороший человек. Они бы его просто взяли бы и убили бы. Причём, позорно бы убили. Чтоб даже не разрешили его бы похоронить, как положено. Потому, что так делать нельзя.

И когда так поступают командиры, а окружающие это видят, соответственно разлагается армия. Она теряет дух. А армия, потерявшая дух, это уже не армия, это уже сброд. И поэтому никакой победы быть не может. Нету внутри ощущения, что человек идёт до конца.

Вот вы говорите – семья, дети. Так у меня тоже семья была. Но я, когда уходил, я понимал, что могу не вернуться. Я внутри для себя решил, что всё. Ухожу с концами. Кому-то повезло, а кому-то не повезло. А тут начинают говорить – у меня семья, у меня дети. Чего ты тогда, вообще, на войне делаешь? Тогда сиди со своей семьёй, со своими детьми, работай на маршрутке. Чего ты лезешь тогда?

Валентин Филиппов:   Хорошо, но это большой ресурс, вооружить армию. Двести тысяч. Вот Захарченко говорил в 2015 году, что «мы доведём армию до 250 тысяч».   Но так на сорока тысячах и осталось.           

Алан Мамиев: Да зачем 250 тысяч? Пусть он тысячу диверсантов хороших подготовит и запустит их в Киев. Тысячу человек. Не надо 250 тысяч. Тысяча хороших диверсантов, они Киев вверх дном перевернут. Понимаете? Тысяча! И это не составляет труда. Но нужна тысяча человек, которые решили идти на смерть. И пошли туда, в глубокий тыл противника совершать диверсии. Они бы Украину уже перевернули вверх ногами. Я просто отвечаю за это.

А они играют в войну. При этом обвиняют Россию. Мы, извините, когда у нас была война, никто из вас сюда не приехал. А наши пацаны поехали к вам. Многие головы сложили. Кто-то здоровье потерял. И теперь, вместо того, чтоб сказать спасибо, начинают обвинениями кидаться – мало помогали, не достаточно помогали, а теперь бросили. Ну, что значит «бросили»? Мы не можем вас бросить. Мы чем смогли – помогли.

Валентин Филиппов: С вашей точки зрения дальнейшее развитие событий с этими выборами – это всё имеет какое-то значение во время войны?              

Алан Мамиев:  Да никакого значения это не имеет. Война бывает, она заканчивается миром, но кто-то должен проиграть, а кто-то победить. Эти минские соглашения – это изначально был бред. А почему на этот бред пошла российская сторона? А потому, что она понимает, что вот есть Донбасс, и есть огромное количество людей, которые умирать не хотят и ждут Россию. А Россия не готова нести большие потери. Вводить туда регулярные войска и идти до Киева? Окей, хорошо, дошли мы до Киева, оккупированная территория, миллионов двадцать населения, начинается там партизанская война и все остальные прелести, которые испытывает Израиль, например, в Палестине. А это огромная территория. Кто должен нести на себе эти потери? А Донбасс не хочет, он всё ждёт. Я же знаю эту всю систему. Вы идите первым эшелоном, а мы сзади будем идти заводы и шахты делить. Ну, так же это есть.

Валентин Филиппов:  Не знаю.             

Алан Мамиев:   Если бы я сам это не видел собственными глазами, я это вам говорю, так это и есть. И они решили свои экономические проблемы, многие полевые командиры, я же их всех хорошо знаю. Ныне погибших. И когда я им говорил, тем, которые умерли, – ребята, вы эти деньги жрёте, не тратите их своих ребят, не вооружаете, не подготавливаете их,  но эти деньги, они вам в горле станут. Вы их даже потратить не сможете.

Да, хи-хи, ха-ха. Знаете, когда я понял, что Донбасс проиграет? В 2014 году случайно по делам выехали мы в Ростов. И встретились там с одним полевым командиром, ныне погибшим, и он там со своими ребятами был. И вот мы за столом сидели, я спросил, – а что вы тут делаете?    А он – я тут себе квартиру купил, ребятам кому-то в Крыму купил, туда-сюда, семьям. Я на них смотрю, я понимаю, эти люди не готовятся идти в Вальхаллу. Они готовятся скоро переехать жить в Ростов. В комфортных условиях. И я понимаю, что для них это не окончательное решение, они не побеждать пришли.

Валентин Филиппов:  То есть, украинством Донбасс заражён по полной программе?             

Алан Мамиев: Я не знаю. Навешивать на кого-то ярлыки…. Это всегда индивидуально. Я видел и геройских ребят. И огонь на себя вызывали. Медведь геройски погиб на Саур-Могиле. Я хорошо его знал. Многие там подвиги совершают. Личный состав там геройские ребята. Я говорю про руководство, вопрос заключается в отцах-командирах. А там не сложился институт военной демократии, который есть в Осетии. Командира выбираем мы. Вот нас сто человек подразделение, мы считаем, что вот этот парень наиболее грамотный и лучше всех в военном деле разбирается. Назначаем его командиром. Как только он начинает делать что-то не то, ему выстрел в затылок и назначают другого. Понимаете? С ним не разговаривают много. Бах и до свидания. Следующего. И всё это называется «военная демократия». Испокон веков так повелось.

А когда к вам назначают какого-то Васю, приезжает какой-то Вася, у этого Васи в голове что? Денюжка? Что-то замутить. Какие-то звёзды на погоны получить. А все остальные стоят и на него смотрят – ну, его же к нам прислали….. Чего вы на него смотрите? Ну и что, что его прислали, у вас война идёт, ребята. Вот просто соберитесь сто человек, вы же мужики, у вас автоматы. Придите к нему и спросите с него.  Какого фига ты с военной территории выкачиваешь деньги и выводишь их куда-то? Тебе кто дал на это право? И если он не прав, грохните его. И это, типа, «у нас будут проблемы»….. Так вы чё? Проблем боитесь? Вы стоите на линии фронта с оружием в руках и ещё чего-то боитесь в этой жизни? Так какие вы тогда воины, ё-моё?

Валентин Филиппов:  Интересный призыв.             

Алан Мамиев:   Это не призыв. Это факт. Я просто смотрю последние годы, а я там два года пробыл в общей сложности. Оно мне надо было? Я поехал на пару недель. А потом затянулось. Одного друга убили, земляка убили, оно, как снежный ком. И думал, до конца доведём всё это дело. Но я вижу ,что там творят люди. Я говорю, вы представьте, в буши-до, в Кодексе чести  написано  у самураев, что воин должен приучать себя к мысли, что он уже мёртв. Вот когда он уже мёртв, тогда он будет действовать адекватно. Тогда не может быть командиров, которые воруют деньги. Тогда не может быть людей, которые продают налево оружие.

Вот у нас история была в Южной Осетии. Тогда оружия Россия не поставляла, люди покупали за деньги оружие, эти деньги давались с трудом, сбрасывались. Осетин много этнических по России. С большим трудом собирались деньги, покупалось на них БК. И какой-то человек вёз это БК. На Камазе с территории Российской Федерации.  А по дороге два цинка патронов украл. Два цинка, вы понимаете, что это – ничто. Когда об этом узнали, парню выкопали яму, посадили его в яму и хотели уже расстрелять. За этот проступок. Потому что он украл. Он же не у кого-то украл, а он у нас у всех украл. И в яме его должны были расстрелять. И родственники, друзья пришли, стали плакать. И этого человека выгнали из Республики со всей его семьёй. И ноги его там больше не было. Потому, что он совершил блядский поступок.

А тут люди миллионами воруют, и никто ничего им не говорит. А кто должен говорить? Вы и должны говорить. Это же ваша земля, они у вас воруют. Когда воруют в подразделении патроны и продают их налево, они не у кого-то воруют, они у вас их воруют. И когда деньги из республиканского бюджета воруют, они не у меня их воруют, я в Северной Осетии живу.  Они у вас воруют.

И если ты терпишь, мужик с оружием, что у тебя воруют деньги,  значит, ты достоин такой жизни. И не на кого жаловаться. И вот когда перестанут на кого-то жаловаться, я вас уверяю, у вас такое количество людей, такое количество мужиков здоровых  и столько оружия, что я вас уверяю, Киев взять – вообще, не проблема. Потому что побеждает в войне тот, у кого дух сильнее. Тот, кто готов идти до конца.

Вот и всё.

Валентин Филиппов:   Убедили.              

Алан Мамиев: Я не убеждаю, я мысль свою высказываю. Накипело, так сказать. Понимаете?

Валентин Филиппов: Понимаю.              

Алан Мамиев: С таким количеством населения, с таким ресурсом экономическим, продавайте уголь, а деньги не пилите, а тратьте на оружие. И всё. Вооружайте пацанов. Подготовьте тысячу диверсантов и забросьте их на Украину. Они, представляете, что они с Украиной сделают? Но должно быть тысяча человек, которые 100%  они уже как мёртвые. Как эти, самураи, как их…

Валентин Филиппов: Камикадзе.                

Алан Мамиев: Да! Камикадзе. Вот они туда пошли и всё. И вот тогда Киев пусть пугается. Этого он испугается. Он не испугается минских соглашений. Он испугается того, что появятся такие люди, которые готовы переть до последнего. Тогда с сильными уже будут договариваться.

Валентин Филиппов: Хорошо, спасибо. Я надеюсь, что вас услышат. Солдат без работы – потенциальный преступник. Надо делом заняться.              

Алан Мамиев: Война, это не работа. Война – это служение. Когда человек перешагивает эту черту, он становится воином. У него нет уже ни семьи, ни друзей, у него ничего этого нет. У него есть только цель, которую он должен реализовать. У него есть победа, которая впереди. Победа или смерть. Его глаза, как у викингов, смотрят только в Вальхаллу. Он не смотрит на семью или ещё про кого-то думает. Он туда, вперёд. Вот когда это появится хотя бы у какого-то количества людей, то все другие проблемы просто отвалятся. Их не будет. Эти ребята сами выберут себе командиров, эти командиры будут ставить условия, – будет так.

Вот тоже самое у нас сейчас было, у нас выборы были, тоже, кураторы, Москва. Вот у нас кураторы сказали, что президентом должен быть Тибилов. И чтоб его поддержали. А народ выбрал Бибилова. А народ сказал – нет, будет Бибилов. Анатолий Ильич. Который сейчас. И Москва поняла, что пусть будет Бибилов, чем получить вооружённое население с оружием на улицах. Всё. И признали Бибилова. Потому, что когда вы стоите на своём и показываете характер, вас всегда признают. А когда показываете себя людьми, с которыми можно договориться за пару долларов, ну, извините, вас уважать никто не будет.

Ни свои, ни чужие. Вот и всё.