Рыцари украинского червонного казачества: Виталий Примаков

Имя основателя и бессменного командира первого регулярного украинского красного воинского соединения Виталия Примакова, в отличие от громких имен Чапаева, Котовского, Щорса не очень известно. Но в своё время он был звездой первой величины.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор – Киев»  в Facebook, Одноклассниках или Вконтакте

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«Печенег!»

Судьба сына сельского учителя Виталия Примакова тесно переплетена с семьей известного украинского писателя Михаила Коцюбинского. Кроме того, что он часто бывал в гостеприимном доме Коцюбинских на Северянской улице Чернигова, гимназическая дружба с его сыном Юрием скрепилась общими делами. Вместе они посещали большевистский кружок, учились друг у друга ораторскому искусству. Вместе принимали участие в штурме Зимнего Дворца. Вместе в январе 1918 года брали Киев. Виталий даже породнился с другом, взяв в жены дочь Михаила Михаиловича Коцюбинского Оксану.

Сын классика украинской литературы Юрий Коцюбинский (слева) и Виталий Примаков – первые командиры червонного казачества, громившие Петлюру и войска Директории.

Тени казацких предков мелькали на скуластом смуглом лице невысокого, но развитого крепыша, когда он видел, как старшие гимназисты обижают младших. Невзирая на лица, Виталий бросался в бой, и за эти страстные порывы однокашники прозвали его «печенегом». Он еще больше стал походить на печенега после того, как вернулся на родную землю из сибирской двухлетней ссылки за распространение листовок, освобожденный революцией. Примакову не было и двадцати, но не  юноша, а муж бросается в горнило революции. В ссылке закалил волю, прошел настоящий университет жизни. Он неизменно удивлял многих основательностью убеждений, знаниями, умениями и эрудицией.

Судьба предоставила шанс реализовать себя, когда Виталий со своим другом Юрием, членом первого правительства Советской Украины, попадает из Киева в Харьков.

Железный рыцарь

Газета «Вісник Української Народної Республіки» в пятом номере от 10 января 1918 года сообщала: «Вместо Второго украинского запасного полка спешно формируется Первый украинский полк червонного казачества, верный Рабоче-Крестьянской республике». Здесь речь идет о Примакове. Правнук запорожцев стал атаманом червонных казаков, боевые пути которых находились в четырехугольнике  с вершинами: Москва, Львов, Царицин, Перекоп.

Отвага и невозмутимость командира перед лицом опасности и стремление избежать неоправданного кровопролития стала причиной, по которой казаки называли его железным рыцарем. Участник гражданской войны Дубинский в книге о Примакове утверждает, что народные кобзари и лирники на базарах пели: «Ой, Примак, душа голоти, лицар ти залізний, потрощив без Miри, щоту ворогів Вітчизни!» (ой, Примак, душа бедноты, рыцарь ты железный, побил без меры, счету врагов Отчизны!).

У современных историков вызывает много споров первый поход Виталия Примакова, который завершился взятием Киева 26 января 1918 года. Это было первое военное завоевание города, и мирные киевляне были потрясены видом жертв, как среди военных, так и среди мирных жителей. Но все же, как сочетается образ рыцаря с жертвами  большевистского террора?

Во время любой революции всегда на самый верх власти выходят авантюристы и проходимцы. Так случилось и в этот раз. Сил одних «червонцев» было для захвата Киева явно недостаточно. Поэтому со стороны Чернигова двигалась по железнодорожной ветке группа Берзина с латышами и петербуржцами, а с червонцами соединилась армия подполковника старой армии, левого эсера М. А. Муравьева. Специалистов военного дела катастрофически не хватало, потому и согласились взять на службу перебежчика из стана Временного Правительства. Это было роковой ошибкой и стоило многих тысяч жизней. Тухачевский охарактеризовал его так: «Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовывать солдатские массы… Мысль «сделаться Наполеоном» преследовала его, и это определенно сквозило во всех его манерах, разговорах и поступках. Обстановки он не умел оценить. Его задачи бывали совершенно нежизненны. Управлять он не умел. Вмешивался в мелочи, командовал даже ротами. У красноармейцев он заискивал. Чтобы снискать к себе их любовь, он им безнаказанно разрешал грабить, применял самую бесстыдную демагогию и проч. Был чрезвычайно жесток. В общем, способности Муравьева во много раз уступали масштабу его притязаний. Это был себялюбивый авантюрист, и ничего больше».

Восстание рабочих на Арсенале было жестоко подавлено петлюровцами

В то время, как под Крутами гибли студенты, в Киеве собралось немалое войско защищавших Украинскую Центральную Раду. Эта гвардия укрепила город и с успехом подавила восстание на заводе Арсенал, убив более полторы тысяч рабочих. Но Печерск и Подол Киева кипели. Каждый день промедления с взятием Киева стоил сотен жизней пролетариев в городе. Муравьев бросал все новые и новые силы в лобовой штурм, который заканчивался ничем, и в то же время посылал телеграммы о невиданных победах в газеты и В.И. Ленину.  В этих непростых боевых условиях инициативу на себя взял Примаков. Он организовал ночной переход эскадрона (около двух сотен) бойцов через Днепр и напал с тыла. Такие кавалерийские тыловые рейды стали визитной карточкой червонцев и Примаков провел их более четырнадцати.  Между тем, захват Подола определил судьбу Киева. Примаков встречается на Подоле с Боженко, руководителем большевиков-рабочих Подола, поднявшего восстание. Это тот  самый Боженко, который воевал потом вместе со Щорсом!

Рейд украинского Червонного казачества в тыл петлюровцам или белополякам неизменно приносил успех

По всей Украине были организованы школы красных командиров. Агитационный плакат

Войдя в Киев, именно Муравьев устроил настоящий террор. Большинство солдат и матросов этого красного горе-Наполеона предпочли дезертировать. Число же червонцев выросло в разы.

Похождения золотого портсигара

В армии была традиция отмечать особые военные заслуги военачальников ценными подарками. Дарили оружие, часы и портсигары. После одного из рейдов Примаков удостоен ценного подарка – золотого портсигара. На нем виднелась надпись: „Бесстрашному рейдисту, командиру Червонноказачьего корпуса тов. Примакову на память о 13 рейдах от командарма Уборевича“. Но осталась и старая надпись: «Самому дорогому существу. Николаша». В свое время портсигар подарил Николай ІІ своей фаворитке балерине Матильде Кшесинской, еще до свадьбы с принцессой Алисой. Поскольку портсигар был женский, то Виталий Маркович подарил его своей третьей жене Лиле Брик. Оксана Коцюбинская умерла при родах еще в 1920 году, а с другой женщиной у него жизнь не сложилась. А Лиля Брик – та самая Лиля Брик, которая была музой Владимира Маяковского. Прожили они вместе чуть более шести лет, последних лет Виталия Примакова. Как предполагают историки, она стала той роковой женщиной, которая  его погубила. Горячий Виталий Маркович нелестно высказывался в семейном кругу по поводу властной верхушки, считал, что его обходят по служебной лестнице. А Лиля как сотрудник секретных служб доносила все услышанное. В 1937 году Виталия Примакова расстреляли.

Удостоверение Примакова и приветственная записка ему от Щорса и Боженко

Погубили командира Червонного казачества не пули петлюровцев, а, по всей видимости, роковая женщина – Лиля Брик.

Читая дневники, вернее разрозненные записи Лили Брик периода замужества за Примаковым, не покидает ощущение, что это записи нашей современницы в какой-нибудь социальной сети. Те же кошечки-собачки, мудроглупости в стиле Паоло Коэльо, дела-впечатления. Но  одна запись, все-таки, привлекает внимание. Нет сомнения, что сделана она под влиянием от общения с Виталием Марковичем. Лиля Брик открывает для себя Салтыкова-Щедрина. Читает Маркса и, наблюдая за Примаковым, делает вывод о том, что такое большевизм. «2.3.1931. Большевизм, по-моему, не убеждение, а характер. Убеждение — вещь хлипкая, важна конструкция человека. И только умному человеку знания полезны, а если ты дурак, то, чем меньше ты знаешь, тем это безопаснее, а то запутаешься — столько книг и все разные. Не разберешь, где правда».