Пытки СБУ: ополченца 6 дней обливали водой, раздев на холоде в карцере

«ПолитНавигатор» публикует продолжение истории ополченца Владислава Чубура, который был схвачен СБУ и арестован по обвинению в терроризме. Первую часть рассказа читайте здесь, вторую – здесь.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

…Как я уже писал в предыдущей части статьи – приезд моих родителей в СИЗО избавил меня от дальнейшего незаконного удерживания в условиях антисанитарийного сырого постоянно затапливаемого подвала. Кашель, который не проходил на протяжении более полутора месяцев, в сухой камере на 2-м этаже прошел буквально на 3-й день. Впрочем, даже этим переводом мне продолжали гадить.

Камера была выбрана самая маленькая по кубатуре. В точно такой же камере по размеру, в которую я был помещен при прибытии в СИЗО, было 8 нар, а в этой – 12. Например, камеры на 12 мест на северной стороне были в два раза больше по площади. И, как вы уже поняли, южная сторона была выбрана не зря. Из 12-ти заключенных не курили только я (бросил за время сидения на подвале, т.к. наивно думал, что кашель от сигарет) и еще один астматик.

В жаркой маленькой душной камере дым от сигарет практически не выветривался. Кроме того, включенный в режиме 24/7 телевизор не давал выспаться в принципе. Камера почти вся была «молодежной» (кроме астматика, все были младше меня на 15-20 лет), и почти все были любители разнообразных таблеток.

Впрочем, смотрящий за камерой, несмотря на свою молодость, держал остальных в узде, и беспредела в камере не было. Кроме того, видимо, по недосмотру администрации, буквально на следующий день после моего перевода в новую камеру с визитом зашла тюремная братва.

Смотрящий за корпусом и черкасский «положенец» (статус, предшествующий «вору в законе» в криминальной иерархии). Побеседовали со мной обстоятельно, т.к. были наслышаны о новом политическом на тюрьме, но не знали, где именно меня держат. И были удивлены, увидев меня в этой камере. Увидев, что тюремная братва ко мне претензий/вопросов не имеет, не стали в дальнейшем рыпаться и молодые шпанюки из камеры.

Так что, в целом, если не считать истории с первым посещением карцера, лето было однообразно скучным.

С карцером была очередная провокация от администрации СИЗО. Сделано это было с помощью двух рапортов охранников за полдня. Якобы утром в 6.00 не выполнил команду подъем, а при выходе из камеры на утренний досмотр не держал руки за спиной и демонстративно игнорировал замечания охранника.

Причем замначальника СИЗО майор Заика Александр Михайлович требовал наказать меня 10-ю сутками карцера. Что обычно назначают злостным нарушителям, либо за конфликт/угрозы охранникам.

Начальник СИЗО подполковник Дьяченко Роман Анатолиевич решил сыграть доброго копа и назначил «всего лишь» семь суток. Хотя, даже если бы я реально сделал то, в чем меня обвинили, это тянуло максимум на трое суток карцера.

Сделано это было в день очередного суда, где я собирался отказаться от бесплатного адвоката, работавшего на СБУ. Кроме того, на первом свидании родители сказали, что обязательно приедут на суд.

Стало очевидно, что разговоры на свиданках пишутся и слушаются. Пакость с карцером была специально подгадана под день суда. Чтобы было основание не принять для меня передачу. Так как в карцер ничего, кроме трусов и тапок, брать нельзя. Ещё выдают тюремную робу.

Кстати, в предыдущей части моей истории выложены фото именно того самого карцера, в котором я содержался. Фото были сделаны комиссией из офиса украинского омбудсмена за полгода до моего задержания и размещены на официальном сайте Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека. Надо ли объяснять, что никаких улучшений за это время в подвале не произошло?

Как это ни удивительно, но от первого посещения карцера впечатления были не особо негативные, за исключением оравшего на продоле с 6-ти до 22-х часов радио с хрипящим динамиком – для того, чтобы мешать переговариваться соседям по карцерам.

Видимо, у меня уже сказывалась постоянная готовность к гадостям и провокациям. Плюс проснулся “спортивный” интерес: что же придумают в очередной раз? Оказалось, что мелкий “сюрприз” ждал меня по возвращению в камеру. Мать добилась от замначальника СИЗО, чтобы передачу приняли, но, как гнилой человек, тот приказал переписать накладную (сокамерники не знали почерк моей матери) и закрысил пластиковое ведро, клеенку и пару палок колбасы.

Вообще подобные истории в черкасском СИЗО происходят с завидной регулярностью. Сотрудники тюрьмы настолько насобачились на воровстве у заключенных, что умудряются красть даже из посылок, которые вскрывают при заключенном. Как фокусник откладывают в сторону то, что им приглянулось. Либо внаглую ставят перед фактом, что возьмут пару пачек сигарет или кусок колбасы отрежут, если замечают, что заключенный не новичок и бдительно наблюдает за их манипуляциями.

Ссориться никому не охота, тк следующий раз развозке “Новой почты” скажут, что получатель посылки на суде или на следственных действиях, и не примут посылку. А после 3-х таких отказов посылка возвращается отправителю. А без передач с воли прожить на тюремной баланде, если и можно с трудом, то, как минимум, букет болячек заработаешь. По сути, лишение права получать передачи – это лишение жизненно необходимого. Недаром законом были сняты ограничения на количество получаемых передач/посылок. Но кого и когда вна Украине интересовали законы? Особенно в последние четыре года.

Вообще, зашкаливающее количество нарушений закона в черкасском СИЗО стало возможным из-за коррупции и родственных связей. Начальник СИЗО подполковник Дьяченко Роман Анатолиевич и замначальника СИЗО майор Заика Александр Михайлович являются сватами. Сын начальника женат на дочери замначальника. Замначальника имеет какие-то связи с СБУ. Именно через замначальника в первые месяцы сбушники интересовались, не созрел ли я дать нужные им показания. Именно сбушники крышуют как продажу наркотиков в тюрьме, так и прикрывают по другим нарушениям. Например, черкасское СИЗО единственное (по рассказам других заключенных) на Украине, где выезжающим на этап в другие тюрьмы не выдаются сухпайки в дорогу. С учетом частоты и массовости подобных перемещений набегает очень приличная сумма.

Плюс “рабочка” (заключенные, согласившиеся работать на администрацию СИЗО за проживание в более комфортных условиях и разрешения звонить родным) приносит довольно ощутимый доход. А еще наличие ВИП-камер, за проживание в которых платят тоже лично замначальнику. И так далее, и тому подобное.

Я могу много расписывать и приводить примеры. Но что толку? Вна Украине никого ничем подобным не удивишь. Фактически с помощью «крыши» СБУ в г. Черкассы созданы практически частная тюрьма. В качестве благодарности сотрудники СБУ получают не только % с доходов, но и особые условия для создания давления на политических заключенных.

Черкасское СИЗО – чуть ли не единственная тюрьма на Украине, где еще существует так называемая пресс-хата. Летом это была камера 53 в старом корпусе на первом этаже. Там по заданию администрации СИЗО оказывают незаконное давление на заключенного сами зеки. Причем, им разрешено применять практически любые методы, кроме серьёзных физических увечий. И то – лишь из-за того, чтобы проще было откупиться от проверяющих. Если кто-то из пострадавших рискнет пожаловаться.

Хотя, как я уже писал, любые жалобы/письма из черкасского СИЗО попросту не отправляются, если администрация против. Например, за первые три месяца тюрьмы ни одно мое письмо – ни в суд, ни в прокуратуру, ни украинскому уполномоченному – отправлено не было. Письма просто забирались на утреннем обходе, а потом исходящий номер не сообщали.

На суде от меня требовали подать жалобу в письменном виде – либо через адвоката в канцелярию, либо отправить почтой. Т.к. бесплатный адвокат за 3 месяца ни разу в СИЗО не явился, а почту не отправляют, то и нарушения следователей зафиксировать не было возможности. А на устное заявление на суде – ни судья, ни прокурор должным образом не реагировали. Кроме того, не были оповещены ни мои родители, ни Красный Крест. Даже мои конституционные права по вызову священника были проигнорированы.

Впрочем, в офисе украинского уполномоченного по правам человека не отреагировали даже на звонок моих родителей и не прислали своего представителя из Черкасс для беседы и фиксации нарушения моих прав. А Генеральная прокуратура вернула мою жалобу, которую я передал летом через адвоката, на разбор в городскую прокуратуру. И это при том, что я четко изложил, что уровень коррупции в связке СБУ-Прокуратура-Суд в г. Черкассы превышает все мыслимые пределы.

Поэтому городская прокуратура не принимает от меня заявление и даже не опросила меня насчет устного заявления, сделанного в ходе судебного заседания.

Фактически в сегодняшней Украине обвинение по политической статье возводит человека в ранг неприкасаемых. Из тех к кому на Украине я обращался через родителей за помощью урезонить черкасских беспредельщиков, отозвался только один человек. Как это не покажется удивительным, но это оказалась Надежда Савченко. Причем позвонила лично моим родителям и обстоятельно узнала детали.

И, хоть потом сказала, что, раз я действительно воевал на Донбассе, то рассчитывать на полную объективность сложно. Впрочем, если бы я содержался в Киеве, то она бы посетила меня в Лукьяновском СИЗО. Кстати, это было ещё одним нарушением в суде надо мной. Так как, согласно Уголовного кодекса Украины, дела, касающиеся правонарушений, совершенных на неподконтрольных территориях, рассматриваются под юрисдикцией Киевского апелляционного суда. То есть одним из районных судов г. Киева. Но на предварительном судебном заседании мне не дали возможности заявить требование о передаче дела в Киев. Попросту судья прервала меня и закрыла судебное заседание, сказав, что всё, что я хочу, – подавать в письменном виде, а это противоречит законодательству.

…В бесплодных попытках добиться хотя бы видимости соблюдения законов прошло лето. В середине сентября меня из маленькой камеры на южной стороне, где летом было невыносимо душно и жарко, переводят в новую камеру (пятую за полгода, а с учетом карцера, так вообще в 6-ю) на северной стороне. Почти близнец этой камеры с фото, где изображена одна из камер старого корпуса СИЗО №30 г. Черкассы.

В окне камеры вообще нет стекла (вставили аж в декабре), и ночью до включения отопления было так холодно, что снова приходилось спать, полностью одетым и укрытым одеялом, которое передали родители т.к. за полгода мне тюремное одеяло мне так и не выдали. И все равно под утро просыпался от дрожи.

Кроме того, перевод в новую камеру печален ещё тем что она в моем случае, кроме одного раза, была пустая. То есть, нет ни чайника (на него скидывались всей камерой), ни кипятильника (разрешен только тем кто ездит на КПЗ в другие районы области на суды и следствие), ни пластиковых емкостей для бытовых нужд, даже веника замести камеру – и того нет… И на все это приходилось каждый раз сбрасываться и покупать заново. Что занимало как минимум несколько недель. Созвониться с родителями возможности нет. Надо ждать либо дня, когда они раз месяц приедут на свиданку, или либо дня, когда будет суд, и передать через адвоката о проблемах.

Кстати, все суды на протяжении 8ми месяцев просто переносились из-за того что не явились “свидетели” из села, где я проживал до отъезда на Донбасс.

И так могли тянуть еще годами…

Неожиданно в ноябре меня снова стали возить в СБУ на очередные допросы с пристрастием. На этот раз уже не по моему делу. Меня пытались пристегнуть к делу о госизмене, которое открыли в отношении другого политзаключенного. Снова встал вопрос о моих контактах с бывшими и нынешними народными депутатами Верховной Рады Украины и пророссийскими журналистами, с которыми я общался до Майдана.

Если весной мне предлагали их сдать в “неофициальных” беседах без привязки к уголовному делу в отношении меня, то в ноябре уже опрашивали в рамках другого уголовного производства. Увозили меня, бывало, еще до завтрака, а привозили уже после ужина. Один раз вообще после отбоя. Сокамерники решили, что меня освободили. Даже заключенные со стажами отсидки в СИЗО несколько лет (напомню что укросуды тянутся годами) не могли припомнить, чтобы кого-то из подозреваемых допрашивали в подобном режиме.

Видя безрезультатность таких методов, в начале декабря меня отправили в местную “палату номер 6”. Это так называемый изолятор для буйных заключенных. Вот фотография и цитата с официального сайта украинского уполномоченного по правам человека.

«Палата предназначена для содержания людей с расстройствами психики и агрессивным поведением. Сама она скорее напоминает “бетонную коробку” без окон, свежего воздуха и специального синтетического покрытия, которое бы предотвращало самоповреждениям. По правилам, человека можно поместить в такое помещение на 8 часов на основании распоряжения начальника изолятора после заключения врача-психиатра. Для дальнейшего содержания в палате нужно новое назначение, однако мониторы при изучении документации зафиксировали случаи, когда людей удерживали там по 30 часов. Кроме этого, по словам заключенных, администрация не всегда выводит людей из этой палаты, чтобы справить физиологические потребности, а для сна предусмотрен лишь матрас».

Так вот, именно в этом изоляторе меня продержали абсолютно голым 6 (шесть!) суток. Под предлогом досмотра («нормальная» практика в черкасском СИЗО) меня заставили снять даже трусы, а тюремную робу просто не выдали, закрыв изолятор. Я объявил голодовку. Впрочем, еду в этот изолятор и так не носят.

Мало того, под предлогом дезинфекции замначальника СИЗО майор Заика Александр Михайлович лично дважды в сутки через окошко обливал из пожарного шланга под напором всю камеру. Холодной водой. В неотапливаемом помещении. На улице температура уже приближалась нулевой отметке. Ещё и прикалывался ,подонок, что настоящий поклонник русского мира должен быть готов повторить подвиг Карбышева. Тем более, в изоляторе ж не минусовая температура. Это он так свое отличие от немецких нацистов обозначал!

Днём на холодный пол ни лечь, ни сесть не было возможности. С 6-ти утра до 22-х вечера приходилось либо стоять, либо сидеть на корточках. На 4-е сутки ноги и особенно пятки болели, так что другие мысли в голове долго не задерживались, на 5-е боль стала на пределе выносимости, 6-е сутки прошли как в тумане.

Кстати, вода из шланга была единственной возможностью утолить жажду в камере. Повторюсь – еду в этот изолятор не передают в принципе. К окончанию срока издевательств, я с трудом мог стоять на воспаленных опухших пятках. Что мне аукнулось чуть позже. Издевательства прекратили лишь потому, что пришел запрос на включение меня в список обмена.

Мне дали возможность отдохнуть, чтобы на фильтрационный лагерь я приехал на своих ногах, а не на носилках на скорой помощи.

Но обо всем об этом я узнал лишь на самом лагере, куда свозили всех включенных в список обмена с украинской стороны.

Окончание истории моего плена плюс о том, что происходило на самом фильтрационном лагере, как вербовали стукачей сбушники и как склоняли людей не пересекать нулевую отметку, а также объяснение того, почему почти четверть обменного списка остались на украинской территории – читайте в ближайшие дни на сайте «ПолитНавигатор».