Год без Игоря Плисюка: Помним друга. Не забудем и крыс…

Год назад не стало нашего друга, постоянного автора «ПолитНавигатора» Игоря Плисюка. Поздним вечером 10 июля в реанимации Одесской областной клинической больницы у него остановилось сердце.

Про таких людей обычно говорят «Его слишком много». Да, Игорь был из них — тяжеловесов: публицист и историк, автор телевизионных программ, врач, коллекционер, меломан, фанатичный библиофил, джентльмен, отец, друг. Настоящий одессит и одновременно человек мира. Какую-то одну ипостась выделить трудно, вернее будет сказать, невозможно. Поэтому лучше вспомнить, как он сам говорил, пыхнув трубкой: «Главное, оставаться собой — не ссучиваться».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Игорь Плисюк остался в своих детях, в своих публикациях, в воспоминаниях друзей, в том ветре, который вдруг врывается в жар одесских улиц словно из ниоткуда — а это от него, от Игоря привет, достойнейшего сына Одессы.

С дочкой Анастасией и сыном Игорем

На этом можно было бы поставить точку, заключив, что печаль наша светла, НО!

Но есть негодяи, проявившие себя после его ухода как истинные «Иуды и Иудушки» — это тоже выражение Игоря, а заодно и название статьи, которую он еще при жизни посвятил предателям и подонкам. На следующий же день после похорон они принялись глумиться над памятью и прахом нашего товарища — на глазах у его близких, его детей… Конченные.

Кто принял участие в шабаше? Ба, знакомые все лица, вся «творческая телигенция», все брейгелевские уроды, заслуженные «мытци», богема, «жидобандеровцы» по ситуации, перезагрузившие свою карьеру на майданной истерии, русофобии, рукоплескании и подзуживании массовому убийству одесситов 2 мая 2014 года.

Клич в Фейсбуке кинул дерьмописец Александр Ройтбурд, ныне директор Одесского художественного музея: «Помер и уже кремирован один писака, выливший на меня и моих друзей кучи ватных говн».

К нему тут же присоединились соседи по палате. «Я ему обещал при встрече глаза выдавить. Теперь не выдавлю. Жаль», — отметился из Америки журналист Александр Осташко, чухнувший из Украины сразу после того, как призвал разрушить все у себя на родине.

В прошлом телевизионщик Геннадий Сульдин, замешанный в ряде политико-криминальных скандалов, написал: «В Ад, к Мотороле».

«Поближе к Кваснюку», — добавил Яша из коммунальной квартиры убогого «Джентльмен-шоу», он же актеришко Яков Гопп.

«Жаль, что нам не жаль», — поддакнул поэт и экс-психиатр, на майданной волне оказавшийся на месте своих пациентов, Борис Херсонский.

Пациенты тоже подтянулись — называющий себя телекиллером Дмитрий Бакаев, путающий документалистику с фантастикой до такой степени, что однажды его психиатрический диагноз был обнародован в СМИ, также не преминул оболгать Плисюка. Издевательский стишок опубликовал и самопровозглашенный кинокритик Евгений Женин (Беренбойм), принадлежность к синематографу которого заключается в том, что иногда, во времена СССР, когда кино в Одессе еще было, ему разрешали изобразить в массовке ноги трупа. И, конечно же, глава Южного межрегионального отдела Украинского института национальной памяти Сергей Гуцалюк-Шариков назвал Игоря «позором украинского народа»…

Всех мерзостей приводить не буду — за них говорят скриншоты, которые, как и рукописи, не горят. Запомните эти имена.

Пляска на могиле Игоря Плисюка как нельзя лучше характеризует «Иуд и Иудушек», ибо выражениями ниже пояса достойный человек не будет осквернять даже память врага, но у этих, «жидобандеровцев» на довольствии, действительно не осталось никаких моральных заглушек в пробивании дна.

Я, кстати, уверена, что кто-то обязательно скажет: зачем, мол, в такой день вспоминать об этой мерзости, лучше помянуть Игоря и помолчать. Что, не домолчались еще?!. И дальше предлагаете?

А то знаю я этих «толерантненьких», которые сегодня «вату» из себя изображают, после с упомянутой швалью пьют, а потом, видите ли, падают в обморок при виде сгоревшего Дома профсоюзов — он не для их тонкой душевной организации. Она у них под другое заточена — предательство, криптобандеровщину и позор для Одессы.

Кстати, что отметившимся выше нелюдям ответил бы сам Игорь? Хотя он, собственно, и ответил — своей публикацией.

«Уж в который раз, некие анонимы в соцсети грозят мне смертью, делая честь сравнением с Олесем Бузиной. Дескать, пойдешь, гад, по его пути… Что же, право, его путь — не худший из возможных, ибо это путь чести и верности своим взглядам. А потому, позволю себе некую исповедь перед своими читателями.

Я живу там, где родился и вырос. В Одессе, которая дала мне все, чем я могу гордиться: ощущение себя продолжением и частью великой русской цивилизации, и одновременно — причастности к большой, европейской культуре. Здесь, с самого начала истории моего Города, не было разделения на «эллина и иудея», но граждане его относились друг к другу по простому и мудрому принципу — мне не важно, кто по нации, языку и вере этот человек, меня волнует, каков он есть: добрый или злой, честный или подлый… Так и жили, несмотря на все лютые изгибы и переломы прихотливой и жестокой истории.

И именно здесь я начал свою журналистскую карьеру. Уже взрослым человеком 30 лет от роду, с высшим медицинским образованием и житейским опытом. Было это в 1991 году, когда мы все увидели, как рушится тот мир, к которому мы привыкли. И уже тогда я четко понял нехитрую истину: Украина как отдельное государство может состояться только в том случае, если ее отношения с Россией сложатся так же, как, скажем, у Канады и США, или Бельгии и Франции. Мы в чем-то разные, но нам нечего делить и незачем ненавидеть друг друга. Мы братья, мы можем и будем дополнять друг друга и жить в мире и согласии. Или — погибнем в бессмысленной розни, радуя соседей-шакалов, зарящихся на наши земли и прочие богатства.

Увы, все пошло по совсем иному сценарию, который писали отнюдь не те, кому действительно, дорого прошлое и будущее родного края.

И все эти годы — как мог, пытался я показать и доказать извечное наше единство в истории и настоящем дне, которое нельзя разорвать и изувечить границами и надуманной идеологией и рознью.

Грешен, бывал порой излишне задействован в местных политических баталиях, принимая участие в драках политиканов. Но…всякий раз, когда видел, что мои работодатели связались с украинскими националистами — рвал все связи. Вопреки своим «шкурным интересам». Вопреки порой дружбе и даже — корпоративным правилам и понятиям о «благодарности».

Есть незыблемые вещи, без которых для меня нет смысла в жизни. И это верность тому самому понятию о справедливости и верности Отечеству, коему служили мои предки. И русские священники и дворяне, и украинские крестьяне. Литовские (а по нынешнему — считай, белорусские!) рыцари, сражавшиеся с крестоносцами, и их потомки, магнаты и князья, бывшие покровителями первопечатника белорусского, Георгия Франциска Скорины и столпами увы, неудавшегося, великого славянского государства, съеденного «европейским выбором» и предательством продажной «элиты».

Те, кто воевал с немцами в Первую Мировую, заслужив высшие награды за храбрость, и те, кто принял первый удар немцев в 1941, чудом выжив как мой дед, храбрый советский командир, носивший германскую пулю под сердцем полвека… И те из моего рода, кто воевал под знаменами Деникина и ушел в изгнание. И сестра моей бабушки, прятавшая всю войну в тайнике родового киевского дома гимназическую подругу-еврейку. И мой отец, сын украинского крестьянина, трижды Георгиевского кавалера и обладателя оружия за храбрость. Советский офицер с академическим образованием, погибший в Сомали военным советником…

Да, Отечество порой называлось по-разному и смысл служения ему понимался тоже разно, но служили они ему верой и правдой, не изменяя чести и вере своей. Как могли…

И мне ли бояться шакальих угроз? Делаю то, что должно. То, что считаю нормальной работой журналиста и публициста. Русского человека из Одессы, в крови которого смешана вся история его Родины.

Мне есть чем и кем гордиться. Мне есть, за что жить и умирать. Без лишнего пафоса и страха.

А им?».

Лучше и не ответишь ничтожествам.

Светлая тебе память, дружище! Любим тебя, помним тебя.