Адвокат Валентин Рыбин о репрессиях, которые СБУ продолжает при Зеленском

Валентин Рыбин – киевский адвокат, получивший известность как защитник политических заключенных – бывших участников ополчения Донбасса, репрессированных сторонников Русской весны, среди которых одесситы, выжившие в Доме профсоюзов, и т.д. В интервью «ПолитНавигатору» адвокат рассказал о том, как продвигаются резонансные дела, в которых он принимает участие.

— В июне Конституционный суд Украины отменил часть 5 статьи 176 УПК (о безальтернативной мере пресечения по ряду статей). Судя по всему, это подстегнуло украинских судей к тем поступкам, на которые они не решались долгие месяцы и годы? Крымский экс-министр здравоохранения Петр Михальчевский, обвиняемый на Украине в государственной измене, наконец, вышел из СИЗО.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

— Мы ожидали такого решения. И, конечно же, хотели, чтоб суд изменил меру пресечения Петру Михальчевскому, подали соответствующее ходатайство. И суд согласился с нашими доводами. Принимая во внимание решение Конституционного суда, а также состояние здоровья Петра Семеновича и, самое главное, окончание судебного следствия по факту, суд смягчил меру пресечения и поменял ее на круглосуточный домашний арест. Михальчевскому изначально нечего было делать в СИЗО. Это на самом деле унизительный факт — профессионального хирурга, опытнейшего врача держать под стражей. Слава Богу, мы эту ситуацию переломили.

— Новые веяния не распространяются на Евгения Мефедова, Дарью Мастикашеву?

— У Жени Мефедова статья, которая раньше была безальтернативной. Сейчас он тоже может выйти на свободу. Во всяком случае, меру пресечения ему можно поменять. Но какая ситуация. Он является заложником в Украине. И это прекрасно понимают все, и судьи в том числе, которые его столько промурыжили. Его держат только для обмена…

Мы рассчитываем, что 14 августа у нас состоится заседание в Центральном районном суде г. Николаева. Естественно, мы будем просить поменять меру пресечения. Но не надо забывать, что Украина на официальном уровне неоднократно объявляла Мефедова в числе других граждан РФ, включенных в списки на обмен. Этому способствовала и Ирина Геращенко, которая везде на каждом углу пыталась эту фамилию прокричать. Ну и понятно, что осадок соответствующий остался в бюрократической машине.

Поэтому возможно, что Евгений будет еще какое-то время находиться под стражей. Я, конечно же надеюсь, что нам удастся переломить ситуацию и в данном процессе. Но не уверен.

— Но ведь доказательной базы нет?

— Конечно же, нет ничего. Но, тем не менее, мы видим, что человек находится под стражей. Вот по Даше Мастикашевой ситуация вообще невероятно сложная. Там суд вообще отказался даже рассматривать альтернативные меры пресечения. Просто продлили ее содержание под стражей. Сейчас мы готовим апелляцию. Будем просить, естественно, апелляционный суд поменять меру пресечения Даше.

— А есть какой-то результат по вашим заявлениям о ее похищении?

— Мы два года пытаемся пробиться через стену саботажа. Я недавно получил доступ к телефонам Даши Мастикашевой. Мы установили уже время ее похищения и место. Теперь будем мотивировать орган досудебного расследования, чтоб те передали дело в Государственное бюро расследований (ГБР). Ведь прокуратура Днепропетровской области блокирует передачу дела в Государственное бюро расследований, указывая формально, что якобы в деле о похищении не установлен след сотрудников правоохранительных органов. Они говорят, что им неизвестно, кто похитил Дарью Мастикашеву и кто снимал с ней видео. Но мы говорим: ребята, какая разница, кто снимал с ней видео, если его показал на брифинге Грицак? Понятно, что к этому могут быть причастны, в том числе, сотрудники СБУ.

Однако пока прокуратура Днепропетровской области нам не дает передать это дело в ГБР. Потому что она одновременно является стороной обвинения по делу, где Мастикашеву пытаются привлечь к ответственности в одном из районных судов Днепра. Соответственно прокуратура саботирует надлежащее расследование вот этих вопиющих фактов похищения и избиения Мастикашевой сотрудниками СБУ. Я думаю, пока не поменяются Генпрокурор и прокуроры на местах, нам будет крайне тяжело эту ситуацию переломить. Но будем надеяться на скорые перемены в вертикали власти в прокуратуре.

— Но кто тогда похищал Мастикашеву? Как-то же она оказалась у СБУшников?

— В беседе сотрудники Новомосковского отдела полиции, который занимается делом о похищении, избиении и пытках Дарьи, сказали мне: «Мы простые милиционеры и против СБУ никогда ничего сделать не сможем. Поэтому делай всё, чтоб это дело у нас забрать и чтоб оно ушло в Государственное бюро расследований». Чем я собственно и занимаюсь.

— Вы что-нибудь знаете о происхождении фотографии, на которой Стерненко позирует на фоне Мефедова, находящегося в клетке?

— Это не сегодняшний снимок. Это фотография давних времен, когда я еще не был защитником Мефедова. Я начал защищать Женю осенью 2016 года. Естественно, я такого глумления не допустил бы.

— Ваш подзащитный Станислав Ежов (переводчик премьер-министра Гройсмана, обвиненный в госизмене) уже на свободе. Что дальше? Чего можно ожидать после изменения меры пресечения?

— Дело Станислава Ежова находится на стадии исследования письменных доказательств. Прокуроры предоставляют документы, выводы экспертов. Мы данные документы изучаем, обсуждаем. Станиславу так же изменили меру пресечения, как и Петру Михальчевскому, в связи с решением Конституционного суда об отмене части 5 статьи 176 УПК и в связи с тем, что стороной обвинения не доказано существование рисков, которые обусловили бы применение только содержания под стражей. Поэтому суд пошел навстречу нам, понимая, что в деле есть серьезные недочеты со стороны органов досудебного расследования. Их мы будем исследовать чуть позже. Суд пока ограничился изменением меры пресечения. Станислав Ежов пока находится на круглосуточном домашнем аресте и носит электронное средство контроля.

— Можно ли говорить о том, что шпиономания идет на спад? Какие у Вас ощущения?

— В последние пять лет так много этих дел нашили в СБУ, что их еще рассматривать и рассматривать. Сами-то дела никуда не деваются. Их передают в суд. Люди сидят — кто под стражей, кто на измененных мерах пресечения… Шпиономания — очень выгодный инструмент пропаганды. Я думаю, что новому руководству СБУ, как и самой Службе, которая за пять лет привыкла охотиться на ведьм, вылавливать своих сограждан и демонстрировать на них показатели своей деятельности, — сейчас будет очень сложно отказаться от такого легкого и достаточно серьезного метода в области пиара.

— Еще один ваш успех — изменение меры пресечения и освобождение из-под стражи генерала СБУ Щеголева. Ему вменяли в вину якобы отданный им приказ о проведении антитеррористической операции во время майдана. А разве такой приказ не соответствовал бы законам Украины?

— Я не хочу говорить о том, что было бы, если бы… У меня задача достаточно простая. Она четко сформулирована самим обвинительным актом, где изложены фактические обстоятельства. Там четко написано: генерал Щеголев отдал приказ на проведение силовой фазы антитеррористической операции «Бумеранг» в Доме профсоюзов в г. Киеве. Я об этом четыре года спрашиваю следствие: ребята, дайте доказательства того, что он отдал приказ на проведение АТО. Они этого доказать не могут. Но мы же не можем ждать вечность, пока они соберутся и что-то там у себя изобразят. Не можете предоставить — человек выпущен на свободу. Не сможете это сделать в ближайшем будущем — вообще будет оправдательный приговор.

Говорить о том, что было бы, если бы действительно был такой приказ, нецелесообразно. Однозначно, Щеголев имел юридические основания проводить АТО на майдане. Но не было условий для его проведения. Мы говорим о том, что если бы была АТО в Киеве, то все бы уже забыли майдан как страшный сон. Его бы разогнали очень быстро. Но АТО на майдане не проводилась. А проводилась специальная операция по обезвреживанию химической лаборатории на пятом этаже киевского Дома профсоюзов. Люди, которые там находились, покинули лаборатории, оставив ужасающее количество взрывоопасных веществ, от которых дом, по сути, и сгорел. А между 4 и 5 этажами обвалились перекрытия в этом доме… Но это всё попозже будет исследовано…