Откуда в Одессе фашисты и кто они: Интервью с освобождённым лидером Антимайдана

Украинские фашисты едут в Одессу заработать. Все акции устрашения – просто маркетинг. Волонтёры и активисты собирают дань с торговых точек, торгуют оружием и наркотиками. Одесский бизнес предпочитает откупаться. Политики идут на сотрудничество. Полиция старается не вмешиваться.

О том, как там сейчас в Одессе, а заодно, как там в ДНР, в каких условиях находятся бывшие пленные, и когда закончатся проверки, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал освобождённый лидер одесского сопротивления Сергей Долженков.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Валентин Филиппов: Всех освобожденных по обмену действительно до сих пор заставляют ночевать в общежитии?

Сергей Долженков: Нет. Допустим, вот, была одна большая группа, 60 человек образно, которые находились в больнице, им оказывалось лечение, оказывалась необходимая поддержка какая-то. Потом 14 человек из первой группы уехали в Горловку, кто-то в Донецке остался жить. Потом вторая группа, такая же примерно по количеству. И сейчас осталась третья группа, в которой находится Грубник Владимир, Дарья Мастикашева, это из таких известных ребят.

Валентин Филиппов: Они ещё в больнице находятся, да?

Сергей Долженков: В больнице, да, ждут окончания проверки. И я надеюсь, что в ближайшее время тоже их оттуда выпустят, и они поедут, кому куда нужно, кто в Горловку поедет в общежитие, предоставленное властями ДНР, кто-то останется в Донецке и арендует жилье, кто-то поедет в Россию, но я не исключаю, что кто-то, может, вернется и в Украину.

Валентин Филиппов: «Беркуты» уже вернулись обратно на Украину.

Сергей Долженков: Насколько мне известно, все «беркута», которых обменяли, они хотели, чтобы у них была какая-то общая позиция, они хотели действовать сообща уже после обмена. Но оказалось, что двое ребят решили поехать назад. Ну, разная может у них ситуация, семейные какие-то вопросы: дети, престарелые родители, может, действительно хотят добиться какой-то справедливости, хотя этого в Украине нереально добиться – справедливости.

Валентин Филиппов: Вот кто-кто, а они-то могли понимать, они из этой структуры.

Сергей Долженков: Да, но в любом случае вынуждены действовать хоть как-то в рамках правового поля. Все-таки, Украина – это признанное государство на сегодняшний момент, тут действуют законы. Поэтому мы, так или иначе, хотим этого, не хотим, но должны действовать в рамках действующего законодательства.

И они обратились, да, к президенту, что «Мы не отказываемся,  мы хотим дальше участвовать в судебном производстве, мы хотим доказывать невиновность, хотим раскрыть правду, какая была на Майдане». Но, ты же знаешь, что у нас своя правда, а у майдановцев своя, поэтому правды не добьешься.

Валентин Филиппов: Дай им Бог выжить. Я не знаю, я б так не рисковал. Кому доказывать там правду?

Я хочу напомнить читателям, что наш собеседник Сергей в далеком-далеком прошлом – тоже работник правоохранительных органов, у него даже позывной некий был, похожий на что-то такое… Сергей, наверное, вы что-то все-таки знаете про наших общих оппонентов – те нацистские группировки, которые сейчас орудуют в Одессе.

Скажите, кто вообще эти люди? Раньше мы о них ничего не знали. Откуда они взялись, чем живут, кто такие?

Сергей Долженков: Одесса, она манит, понятно, своей состоятельностью, здесь очень много денег, сюда не прочь приехать многие нацисты из разных уголков Украины, из Одесской области, для того, чтоб зарабатывать деньги. То есть, флаг Украины у них – это только прикрытие, их основной двигатель – это деньги. Чем больше денег, тем больше у них так называемого патриотизма, тем больше они готовы обвешиваться флагами.

Они используют вот этот государственный символ для того, чтобы отжимать бизнес, участвовать в рейдерских захватах, продавать наркотики. Когда была активная фаза в 14-м–15-м году, они не брезговали возить оружие с Донбасса в Украину. Наркотики, те, которые они отжимали у наркоторговцев, они ездили, продавали на Донбассе.

Я времени зря не терял, и с того момента, как меня освободили под залог, я собирал эту всю информацию, она у меня есть, в том числе, где они все это прятали, кому они привозили. Вся эта информация у меня собрана, я надеюсь, что, когда будет действительно смена режима, мы сможем всю эту информацию, как минимум, предоставить правоохранительным органам, которые будут готовы выступить против преступной деятельности вот этих ребят.

Они сформировали с 14-го года несколько группировок, которые занимаются отжимом бизнеса. Они не брезгуют крышевать просто торговцев на той же Дерибасовской, на Ярмарке, они там просто «обилечивают» их, скажем так, на сленге, «обилечивают» постоянно, регулярно.

И вот наши суды, в том числе суды по 2 мая, вот эти все демонтирования памятных табличек, памятников – это используют только для того, чтобы показать, что «вот мы можем это сделать», соответственно если мы можем давить на суды, если мы можем проталкивать какие-то решения, то что нам стоит отжать у вас бизнес, к примеру, или договориться в суде, чтоб суд принял нужное нам решение. То есть, это маркетинг.

Их за это не посадят. Они это прекрасно знают. То есть, они как-то мягко, но в то же время громко продвигают свои услуги. Ни о каком патриотизме тут речи не идет. Это просто бизнес, который прикрыт цветами национального флага Украины, какими-то там речевками минимальными, и всё. Это просто деньги, и они хотят делать их и дальше. Неважно какая власть.

Валентин Филиппов: Хорошо, но мы уже вот наблюдали некоторые столкновения между ними самими. У нас, вообще, есть надежда увидеть такие серьезные столкновения, как мы видели в 90-е между различными группировками бандитов «в малиновых пиджаках»? То есть, рано или поздно у них кормовая база должна сузиться очень сильно.

Сергей Долженков: Ну, если у нас не будет на Украине сильных правоохранительных органов, которые будут как раз заниматься вопросами бизнеса, которые будут, прямо или косвенно, влиять на бизнес-процессы, у нас ничего не будет хорошего. Потому что линию правоохранительных органов, вот эту вот, которая связана с бизнесом, её взяли на себя как раз праворадикальные активисты. Поэтому без сильных правоохранительных органов они и дальше будут заниматься вымогательством, они и дальше будут трясти бизнес.

Валентин Филиппов: А слушай, я такие вот очень скользкие вещи двадцатилетней давности хочу вспомнить. Дело в том, что я помню, что однажды милиция вдруг поняла, что она должна сама деньги собирать, и тогда вот основной отстрел начался чеченских боевиков в Одессе, и просто бандитов, и всякие диаспоры, национальные группировки.

То есть, ты говоришь: «Полиция должна стать сильнее», я вообще в принципе не понимаю – полиция на Украине очень долгие годы кормилась, в общем-то, с мелкого бизнеса в том числе, а тут радикалы теперь это всё кушают.

Сергей Долженков: Ну, вот так. Как это ни прискорбно, но, да, милиция кормилась, и до сих пор кое-где она кормится с каких-то определенных форм бизнеса. Но основную долю, конечно, сейчас заняли вот эти группировки, которые просто наведываются к кому угодно, будь то точка по разливке спирта, будь это просто точка на ярмарке. Не брезгуют ничем. А полиция бездействует, хотя, в принципе, что те так же давили на бизнес, что вот эти вот «активисты». Ну, понятно, что там хоть государство как-никак…

Валентин Филиппов: Понятные расценки и правила.

Сергей Долженков: Я что-то даю, я взамен получаю защиту какую-то от проверок, к примеру, там, от пожарных, от санэпидемстанций, «прав потребителя». Да? А здесь я не понимаю за что я плачу. То есть, ко мне придут одни головорезы, я им дам денег, ко мне на следующий день придет другая банда под другими флагами или с другими речевками, и я им должен давать деньги. И потом, соответственно, они вызывают друг друга и приезжают уже, там, определенные главари и разбираются, чей это объект.

Валентин Филиппов: Слушай, а может быть это судьба равнодушных?

Сергей Долженков: Да.

Валентин Филиппов: Чтобы к ним приходили и качали с них бабки.

Сергей Долженков: Ну, вот так уже сложилось, к сожалению, с 90-х годов. И оно продолжается дальше. Только сменилась крыша. То была крыша в погонах, а сейчас крыша с жовто-блакитным шевроном или жовто-блакитным флагом.

Валентин Филиппов: Наверное, какие-то бизнес-элиты тоже должны сопротивляться. Коммерсанты, они как-то объединяться не начнут против нацистских группировок?

Сергей Долженков: Уже прошло сколько? Шесть лет, фактически, после Майдана. И за это время что-то не видно, чтобы крупный бизнес или средний бизнес объединился для того, чтобы убрать этот беспредел, то есть, профинансировать хотя бы борьбу с рэкетирами. Можно было спокойно нанять несколько охранных агентств, проплатить нужным людям в той же правоохранительной системе, чтобы этот вопрос как-то замалчивался и не давали хода, просто законспирировать это под разборки какого-то там криминалитета, которые там регулярно случаются, рядовая разборка среди сфер влияния, передел сфер влияния. Но этого не произошло, поэтому я не думаю, что …

Валентин Филиппов: А вот эта история… Или ты ее упустил, потому что был в СИЗО? Вот эта история с «Самсоном» этим, агентством, когда еврейский бизнесмен объявил Гордиенко фашистом и, в общем-то, было большое противостояние. Чем закончилось, я так и не понял. По-моему евреи таки не заплатили Гордиенко денег.

Сергей Долженков: Да, конечно, нет. Гордиенко трус. Вряд ли ему евреи дали бы вообще денег. Понятно, что это серьезные ребята, которые могут как раз профинансировать, вплоть до физической ликвидации любого Гордиенко, там, Ганула или других каких-то персонажей. Поэтому они поняли, что лучше туда не макаться, тебя могут просто убить где-то в подъезде или вообще твой труп не найдут. Поэтому они попробовали, рискнули, поняли, что у них там не получится, что еврейский капитал все-таки сильнее, чем их какие-то дешевые речевки или дешевые порывы заработать пару тысяч гривен или пару тысяч долларов. Поэтому, конечно, они не рискнули дальше соваться.

У них много таких… вот они пробуют, если им там где-то дают по голове или, там, жестко их прижимают, они отходят, то есть ищут какую-то жертву послабее. Поэтому крупный бизнес себя обезопасит.

Те же застройщики, у каждых есть свои какие-то карманные «активисты», и их не трогают. Кто-то откупается, кто-то думает: «А может меня обойдет. Зачем мне кому-то платить, с кем-то заранее договариваться? Может ко мне не придут».

Валентин Филиппов: А как можно оценить поведение Труханова? Он как? Он правильно откупился или он правильно возглавил? Потому что, вот я насколько понимаю, у него «Муниципальна варта», состоящая из АТОшников, у него Гордиенко прикормленный, опять-таки, с Резвушкиным. Хотя с другой стороны, вроде бы, он и президент Федерации тайского бокса, у него сколько этих тайских боксеров, он и был хозяином многих охранных агентств. Казалось бы, зачем ему это всё? Между капелек что ли?

Сергей Долженков: Да, политика – это вообще такое болото, в котором приходится вариться. Начиная от обычного гражданина, который использует свое право на выборы, который все-таки за кого-то голосует, то есть так или иначе он участвует в политических процессах, до президента. А что говорить о мэре? Тем более такого города, как Одесса. Понятно, что ему тяжело лавировать между этих всех процессов, и приходится тоже принимать какие-то сложные решения. Я думаю, что он принял ряд решений, ну, мы видим в Одессе, более-менее, эти радикалы, кроме там каких-то разовых акций, они город не будоражат. Да, они там как-то себя позиционируют, типа мы там декоммунизаторы, где-то табличку мы снимем… Ну, то есть это… Им, можно сказать, позволяют это делать.

Валентин Филиппов: Короче, это не так страшно как в Мариуполе на сегодняшний день?

Сергей Долженков: Да. Кидают кость какую-то: «Вот, мы же вам дали кость, вы там где-то попрыгали, что-то там поснимали. Всё, ограничьтесь на этом». А серьезные какие-то бизнес-процессы, или процессы по переделу власти, какой-то сферы влияния, они туда не влазят. Им просто дают, разрешают чем-то заниматься таким мелким для того, чтобы они не лезли куда-то повыше.

То есть, им четко сказали где их место, и я думаю, что Труханов им четко указал: «Вот будет так. Хотите быть, там, возьмем пару ваших людей в эту «Муниципальную варту», хотите туда, сюда. Хотите, вам дадим, там, за гривну какое-то помещение». Ну, как-то, видимо, нашел с ними какой-то язык, ну, чтоб граждане себя чувствовали более-менее спокойно. Это тоже сложно, и я думаю, ему намного тяжелее, чем рядовому одесситу.

Валентин Филиппов: Наверное. Слушай, а что ты можешь сказать про Стерненко? Он вообще как? Фокс, он вообще блатной, он вообще в законе? То есть, непонятный такой парень. За ним вообще что-то есть?

Сергей Долженков: Обычный агент, сначала СБУ. Есть у него связи какие-то, через определенных лиц, в посольстве Соединенных Штатов. Я думаю, поэтому его не трогают. То есть, где-то там он нашел человека, который все-таки его приручил и держит возле себя, для каких-то своих целей. Он себя сейчас поставил как какой-то правозащитник, там, блогер. Активно он нигде не участвует, то есть то, что может потянуть на криминал, сейчас, по крайней мере в последнее время, он не участвует.

Валентин Филиппов: Так он еще за то дело не отсидел же.

Сергей Долженков: Не отсидел, да. Ему хватит одного убийства, я думаю, если это дело раскрутят. Поэтому сейчас он сидит более-менее тихо. Да, там где-то ведет свой блог, какую-то якобы активную деятельность принимает, но уже, так скажем, без явного криминала. Но, конечно, за такое преступление не понести ответственность – это очень печально, это полностью дискредитирует не то что власть, это вообще дискредитирует само понятие какой-то человечности, справедливости, я бы сказал. Это жутко. Я просто находился в СИЗО в тот момент, я увидел, как он убил человека. Что-то с ним случится, рано или поздно. С таким образом жизни, который ведет он, я думаю, что…

Валентин Филиппов: Сейчас закон на Украине принимают замечательный, яркий закон, про частные военные компании, ЧВК.

Сергей Долженков: Ну, если бы они приняли закон о том, что ЧВК могут принимать участие в операциях на территории Украины, то тогда, я думаю, всё бы закончилось очень быстро.

Но, я думаю, частные военные корпорации уже есть в Украине. Это те же добробаты, которые были еще в 14-м–15-м году. В любом случае, боевое звено у ряда олигархов, оно сохранилось, они их используют для своих каких-то целей. В любом случае, собрать команды АТОшников, подманить их какой-то хорошей купюрой, и частная военная корпорация у тебя сформируется буквально за считанные дни.

Поэтому они и так уже есть фактически, просто они не обрели сейчас ту форму. Я думаю, если будет закон, если проспонсируют олигархи этот процесс, то можно за пару дней, на неделю, собрать реально пару, как минимум, батальонов, а то и несколько полков своих.

Поэтому не знаю, что тут хорошего. Я думаю, это будет очень, очень плохо, потому, что они их смогут использовать на Донбассе просто как…

Валентин Филиппов: А нафига им на Донбассе это всё использовать? Им на Донбассе бесплатное мясо отправят.

Сергей Долженков: Ну, бесплатное мясо бесплатным мясом, а наемники – это наемники.

Валентин Филиппов: Наемников жалко. Они денег стоят.

Сергей Долженков: Наемник, да, наемник будет думать о том, как обогатиться, в отличие от какого-то рядового ВСУшника, которого там призвали из деревни, он до этого в лаптях ходил по селу, а тут его отловили и отправили на фронт, а его дома мамка ждет. Поэтому есть разница – наемник или просто загнанный в окоп срочник.

Валентин Филиппов: Ну, еще можно будет торговать пушечным мясом для Штатов, куда-нибудь отправлять их, на Ближний Восток.

Сергей Долженков: Могут, да. Американцев жалко, потому что на каждого солдата тратится очень много денег, а тут дал какого-то, тыщу гривен в день пообещал и всё. И куча бывших АТОшников захочет туда поехать.