Расследование «Новой»: отцы за детей отвечают

Попытка через дело Слуцкого вписать Россию в навязываемую всем странам американцами конвенции, заведомо лишающую мужчин всякого права на защиту в случае, если женщины обвиняют их в домогательствах, пропустив все разумные сроки подачи жалобы, не утруждая себя представлением доказательств, успеха ни имела. В США в подобных делах не суд является инстанцией, устанавливающей виновность обвиняемого в харрасменте лица, а мнение различных групп людей, объединяемых принадлежностью к либеральному сословию. Это может быть гильдия актеров и кинопромышленников, любой другой творческий союз, но тон развязанной кампании несомненно задает движение феминисток, которое сумело утвердить в качестве нормы такое положение, когда обвинение со стороны женщины не нуждается в обосновании и подтверждении – достаточно сделать публичный донос в рамках масштабного движения #MeToo, как описанный случай домогательства автоматически переводится в разряд неопровержимого факта.

Отработанная технология, сломавшая жизнь не одному десятку обвиненных, уничтожившая их репутации и лишившая права на профессию до всякого суда, распространена нынче  не только в Америке, но и в других странах, решивших разделить с американцами очередную победу  радикальной субкультуры феминисток, ведущих бескомпромиссную борьбу против угнетения со стороны мужчин.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

В России взять крепость наскоком не получилось. Комиссия по этике не стала особо разбираться в деле Леонида Слуцкого просто потому, что не имела на то никаких оснований.  Глава комиссии Отари Аршба очень, на мой взгляд, точно обрисовал ситуацию, объяснив, почему дело о домогательствах выходит за пределы ее компетенции: «В иных случаях имеем возможность запросить у судебных и правоохранительных органов материалы и на их основе принимать решения. В данном случае члены комиссии такой возможности были лишены». То есть речь идет о том, что разбираться подобные жалобы могут только на основании вердикта суда, которому должны предшествовать расследование и судебное следствие. В состязательном процессе и может быть установлена истина. Ни одна депутатская комиссия не вправе подменять собой правоохранительную систему и судебные органы.

Тем не менее, кейс Слуцкого продолжает существовать, либеральная общественность взяла главу депутатского комитета в глубокую проработку. И мне кажется, даже не потому, что он имеет какие-то не устраивающие наших свободолюбивых соотечественников взгляды, а из-за того, что его дело должно было выбрано в качестве прецедента. Если бы удалось завалить депутата, то дальше машина либерального террора пошла бы косить всех подряд, кто по тем или иным причинам не устраивает лагерь прогрессистов и западников. Мужчин в Госдуме, других органах власти и вообще в политике более, чем достаточно и выдвинуть против любого из них аналогичное обвинение – дело не слишком трудоемкое. Тем более, что в жизни каждого можно отыскать обиженных женщин. Кроме банальной мести, которая лежит в основании нового наезда на Слуцкого, я думаю, там теплится еще и надежда на то, что тему харрасмента когда-нибудь все же удастся актуализировать. Мечта получить в руки столь действенный инструмент воздействия на политическое поле, похоже, еще греет души «людям с прекрасными лицами».

Теперь непокоренную вершину взялись брать с другой стороны. К обвинениям в домогательствах наша публика вообще относится без должного сочувствия к несчастным жертвам развратников, а вот коррупция – это куда более болезненный и понятный каждому предмет. Ломиться в эти ворота куда эффективней, если иметь в виду то повышенное внимание, которое уделяет вопросу общественность. «Новая газета», уже давно и бесповоротно перешедшая в разряд мусорных листков, предложила читателям новое расследование. Методология очень проста. Берете список родственников политика, который вам по каким-либо причинам отвратителен. Инспектируете его на предмет принадлежащего ему имущества. Потом делаете фото и компромат готов. Это машина, поместье, квартира в элитном районе Москвы сына, дочери, свояка, племянника господина N. Сами родственники, понятное дело, как бы по умолчанию признаются недееспособными – все их приобретения с ходу записываются в коррупционный багаж персоны, чью репутацию требуется развеять по ветру.

Так журналистка «Новой» Олеся Шмагун, даже не попытавшись выяснить источник средств, на которые дочь Слуцкого приобрела автомобиль Porsche и дом в подмосковном «Миллениум-парке» тут же без всяких на то оснований задается вопросом о заработках депутата. По ее подсчетам, ему пришлось бы копить на дом для дочери при имеющихся заработках 25 лет.

После выхода статьи виновник торжества не выдержал и решил ответить автору скандальной газеты в своем Telegram-канале. Процитирую один пассаж: «Итак, «Новую газету» интересует откуда у моей дочери автомобиль Porsche и дом в подмосковном «Миллениум парке». Отвечаю: дом строил её будущий муж + немного помог я. Кстати, сразу две неточности, моя дочь давным-давно не работает в глянцевых журналах, хотя приобретённый там опыт пригодился. У них с мужем свой бизнес, которого вполне хватает и на семью, и на машину, и даже на некоторую благотворительность. И во-вторых, «Новая» лукавит, приводя рыночную стоимость дома, который наши дети, начав отношения много лет назад, строили с нуля, что в разы дешевле».

В самом деле, к чему узнавать, что делает дочь и его супруг, могут ли они позволить себе довольно скромный по меркам элитного коттеджного поселка дом, что кстати сама Олеся Шмагун отметила в своем тексте, если задача – обидеть вовсе не дочку, а ее папу. Этот в высшей степени недостойный прием – бить по детям с прицелом на родителей – вообще примечательная особенность наших либеральных гуру. На ход эту технику компрометации поставил главный борец с коррупцией – Алексей Навальный.

Все это как-то так скверно выглядит, что я посоветовал бы вам, Леонид Эдуардович, не реагировать на низкопробные заходы из либерального цеха никак. Понятно, что крайне неприятно, когда дело касается детей, но шли бы они лесом. Отвечая на их обвинения, вы как бы легитимируете их право общаться с вами в столь недобросовестном формате. А такого права у них нет.