Как русский поэт Всеволод Емелин стал политическим украинцем

Русский народный поэт Всеволод Емелин рассказал журналисту Александру Чаленко, почему симпатизирует Евромайдану и украинцам, а не Новороссии и чеченцам. “ПолитНавигатор” публикует стенограмму беседы.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор – Киев»  в Facebook, Одноклассниках или Вконтакте

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

…Встретились мы с Севой по месту его, так сказать, основной работы – в церкви Успения Пресвятой Богородицы на Успенском Вражке, где он зарабатывает себе на хлеб насущный столярным ремеслом. С нее и начался наш разговор.

-Сева, ты не мог бы еще раз рассказать о том, как ваша церковь связана с Тарасом Шевченко?

-Ну, насколько я знаю, когда гроб с телом Шевченко транспортировали в Канев через Москву, в двух церквях Москвы была панихида. В одной из них стоял гроб, но не в нашей. В нашей была только панихида. Но та церковь, где стоял гроб, не сохранилась.

Лет 7 или 8 тому назад – я точно  сейчас не помню – посольство Украины, которое тут буквально в двух шагах находится, заказало службу. Они позвонили, а я в этот момент взял трубку и сказал: «Храм Успения». Вы знаете, когда люди нецерковные начинают звонить в храм, то они очень смешно начинают говорить: «Во имя Отца и Сына, Святого Духа…мир вам, добрые люди..» (смеется).

Сообщают: «Мы из культурного отдела  посольства Украины…». Я им отвечаю: «Ну, сейчас я вам найду кого-нибудь из ответственных людей…». Это было начало апреля. С тех пор каждый год в это время  перед нашей церковью  стоят несколько черных машин с украинскими флагами, и посольство торжественно заказывает панихиду.

-А вот ты сам присутствуешь на этих мероприятиях? Шевченко же твой как ни как коллега по поэтическому цеху.

-Раза два присутствовал. Очень все торжественно было. Мужики из посольства такие солидные, в пиджаках. Все такие крупные, важные. Украинские чиновники, одним словом.

-После службы помянуть Тараса Григорьевича не предлагали?

-(смеется) Меня? Нет. А вот посольские с батюшкой идут в трапезную.

-Тебе Шевченко как поэт нравится?

-Скажем так, я не очень хорошо знаю его творчество. Сам я не знаю иностранных языков. Считаю, что поэта перевести на другой язык нельзя, его можно понять только на его языке.  С другой стороны, я несколько лет назад просматривал книжку стихов Шевченко, которая у меня есть. Так вот, вы можете соглашаться, можете, не соглашаться, но это украинский Пушкин.

У вас, говорят, Царство Небесное, Бузина был им недоволен и как-то его деконструировал.  Наверное, и у нас есть деконструкторы Пушкина, но они мне не попадались.

-А Андрей Синявский?

-(смеется) Ну, все-таки он не деконструктор. Я, правда, не знаю деконструкцию Бузины. Я ее не читал.

В начале каждой культуры стоит бесспорная фигура типа Гомера в Греции или Овидия в Риме,  а  потом начинается: для кого-то Лев Толстой еретик, Достоевский для кого-то антисемит и монархист. Вот как для России бесспорен Пушкин, так для Украины бесспорен Шевченко.

-Я помню, что в 2012 году  передал покойному ныне питерскому литературному критику и поэтическому переводчику Виктору Топорову книги Бузины (через его дочь Аглаю), среди которых была и книга о Шевченко. Не знаю, прочел ли он ее или нет. Я в Питере спрашивал Топорова об этом. Он мне тогда на мой вопрос ответил отрицательно. Мол, у него книги по полгода ждут своей очереди. 

Однако в 2013 году он где-то сказал, что хочет на 200-летие Шевченко сделать новый перевод его стихов. Может, это чтение Бузины вдохновило его на это, не знаю. Но он умер, и осуществить поэтому задуманное не успел.

А вот если бы Всеволоду Емелину кто-нибудь заказал перевести Шевченко, то он бы взялся за это?

-Я очень люблю заказы. За большую поэму бы я не взялся, но за небольшие стихи взялся и перевел бы их с интересом.

-Сева, у меня есть пару сборников твоих стихов, и я точно помню, что там есть и антиющенковские и антимайданные стихи. Что же произошло с русским народным поэтом  Емелиным, почему он встал на сторону второго майдана? Почему ты пошел против течения?

– Ну, потому что я всегда старался идти против течения. Это не от склочности характера, а от того, как я ощущаю интересы русского народа. Политика, которую сейчас проводит руководство Российской Федерации в отношении Украины, вредна русскому народу.

-А почему?

-Ну..

-Ты же писал о Ющенко ироничные стихи…

-Да, до тех пор, пока не пролилась кровь.  Пока не началось настоящее смертоубийство.  Наше руководство не могу сказать, что разжигает, нет, но поддувает потихоньку.

-То есть, ты просто не поддерживаешь гражданскую войну на Украине, исходя из христианских…?

-Нет, не из христианских .. хотя можно сказать, что в том числе и из христианских побуждений. Но и из политических тоже. Я не считаю, что украинцы, с которыми воюют ваши новороссы,  главные враги русского народа.

-Почему ты, русский человек, не поддерживаешь идею Новороссии? Ты, наверное, считаешь ее искусственной?

-Да, считаю ее искусственной, но и это не самое главное. Я просто не очень хорошо понимаю, что такое Новороссия.  Это, наверное, еще одна территория, на которой будут стоять войска РФ, где будет править Владимир Владимирович Путин, и назначаться губернатор. В общем, там себя будут вольготно чувствовать некоторые народы, которые не хотят жить в рамках закона. Они будут себя чувствовать нацией господ по отношению к живущим там русским и украинцам.

-Это в каком смысле?

-Мне кажется, что есть представители некоторых кавказских народов. Оказывается, в нашей Российской Федерации есть люди первого сорта по сравнению с остальными, которые в свою очередь оказываются людьми второго сорта.

-Хорошо, Новороссия тебе не нравится, а в другой стороне этого конфликта – в Украине – тебя все устраивает?

-Нет. Я абсолютно против АТО. Его вообще не надо было начинать. Конечно, можно согласиться с тем, что у Путина в какой-то момент в Крыму не было выбора. Хотя, на мой взгляд, ошибка была совершена еще раньше.

-В 1954 году?

-(смеется) Да нет, не в пятьдесят четвертом году. Тогда действительно никто ж не думал о том, что будет после присоединения Крыма к Российской Федерации. Какая ведь разница, не в Таджикистан, чай, передали. Я про другое: изначально нельзя было ставить только на Януковича. В отличие от Украины Российская Федерация имеет огромный штат своих агентов на Украине от бизнеса и до политики, а также военного командования.

Она имеет рычаги огромного экономического влияния.

Я понимаю, что после Майдана пришедшие к власти Турчинов с Яценюком были сумасшедшими от радости. Но политика на то и политика, что нельзя класть яйца в одну корзину. Почему сразу объявили всех фашистами? Ведь объявить человека фашистом, означает объявить его не просто преступником, а абсолютным злом.

-Хорошо. Из тогдашней оппозиционной тройки Кличко и Яценюка трудно причислить к фашистам, а вот лидера социал-националистической партии «Свобода» Тягнибока можно?

-Да, Господи, да это же молодой украинский Жириновский (смеется).

-Ты этим хочешь сказать, что он просто эксплуатирует эту тему…

-… да-да-да. Я хочу сказать, что совсем не понимаю слова фашист. Оно просто потеряло свой смысл за последние годы.

-Хорошо. Бандеровцы фашисты?

-«Видишь ли, Юра…» (смеется). Помнишь эту фразу из фильма «Адъютант его превосходительства»? Это когда мальчик спрашивает у Соломина-старшего: «Павел Иванович, вы шпион?». А тот ему и отвечает: «Видишь ли, Юра…». Так говорят, когда не могут прямо ответить на вопрос (смеется).

Ну, что сказать, бандеровцы сражались на стороне фашистов. И я согласен с тем, что тогда да, никаких третьих сил быть не могло. Во время Второй Мировой войны в Европе можно было быть либо за Гитлера, либо против. А быть как бы немножко за Гитлера, но не очень за Гитлера, а так мы сами за себя, нельзя. На восточном фронте все было все четко – тот был за Сталина, а тот за Гитлера. Так вот сложилась история – я согласен.

-Так а вот идеологические наследники Бандеры  всегда подчеркивают: да, мы – бандеровцы. И при этом поднимают над своими рядами бандеровский красно-черный флаг. Вот Дмитрий Ярош фашист?

-«Видишь ли, Юра…».  Я хочу сказать, что обо всем этом я знаю из программ нашего телевидения. Ты очень удивишься тому, если я скажу, что я не очень доверяю тому, что вижу по нашему телевидению? А если окажется, что вообще нет никакого «Правого сектора», то я не удивлюсь (смеется).

-А Ярош-то есть?

-Да, есть, но я ни разу не видел, чтобы он говорил: «Да, я фашист». Да, есть люди, которые участвовали в Волынской резне, которые участвовали во Львовском погроме 1941 года. Многие из них умерли, многие казнены, а кто-то доживает свои дни.

-Сева, но ведь Ярош говорит, что Бандера для него идеал.

-Люди хотят иметь какой-то национальный миф…

-Прости, но в России Власова на официальном уровне никто не прославляет.

-Да, не прославляет. Ну, слава Богу, у нас без этого обошлось. Но в России есть и те, кто прославляет. Ты, наверняка, сталкивался с этими людьми.

Люди создают свой национальный миф. Мне это не нравится, но что делать. Разговор-то не о том. Понятно, что Тягнибок, например, своими эксцентрическими выходками привлекает к себе внимание, чтобы сделать небольшую, но политическую карьеру. Не так важно кто кого представляет. Тебя ведь интересует мое мнение?

-Да.

-Я ведь не историк, в конце концов. Вторая Мировая война страшная, но она закончилась. Я родился через 14 лет после ее окончания. Я ничего не видел, не знаю. Когда-то воевали со шведами под Полтавой. Восемнадцатый век также является очень жестоким веком.

Если мы говорим о Бабьем Яре, то есть национальный герой, который похуже Яроша. В войну даже был орден его имени. Это Богдан Хмельницкий.

-Резал евреев?

-Говорят, чудил так на Украине, что надолго оставил по себе память. А вот советские генералы до сих пор с радостью носят его орден. При этом никто не называет их фашистами.

-Слушай, а почему ты взъелся на газету «Известия»? Потому что она превратилась, по твоему мнению, в ватническо-колорадский притон? Ты пишешь в ФБ, что в советские времена твой папа выписывал ее в пику официозной «Правде».

-Я не использую такие слова, как «ватник» и «колорад». Ну, нельзя, чтобы там было только пропутинское мнение. Да,  есть «Новая газета», но и там дают разброс мнений. А тут и телевидение, и «Комсомолка», и «Известия». На мой взгляд, «Известия» чересчур однобоки.

Приношу извинения за выпады против неё. Сколько раз зарекался не садиться за компьютер выпившим.

-А кого из нас, колумнистов «Известий» ты больше всего не любишь?

-(смеется) Да все вы там хороши.

-Ну, озвучь фамилии. Эти ж люди будут гордиться тем, что сам Всеволод Емелин его отметил

-Да все вы там хороши. Все-таки слова «нацпредатели» у вас там почти нет. У кого там это слово и «пятая колонна» встречается?

-Точно не у меня.

-Да я не спорю. Просто это уже война не между русскими и украинцами, как ты правильно сказал еще до начала нашего интервью, а между русскими и русскими.

-Да, у меня есть такая теория, что нет никакой русско-украинской войны. Идет русско-русская война.

-Да, я согласен.

-Просто тех, кого принято называть «укропами» на 90% являются людьми, воспитанными в русской культуре.

-Да, я по телевизору все это наблюдаю, когда там пленных показывают. А об офицерах и говорить нечего. Что,  галичане какие-нибудь шли в советскую армию? Армия не была призванием что называется «щирых». Галичане ее не любили. Советская армия была для них чужой. А постсоветские армии все равно сформированы из бывших советских офицеров.

То есть, воюют между собой люди, сидевшие за одной партой.

-Я утверждаю, что нынешняя война идет между русскими западниками и русскими славянофилами.

-А я как-то написал, что идет война между украинцами и русскими, которые хотят под Путина, и русскими и украинцами, которые, как это не удивительно, под Путина не хотят.

-Я считаю, что русские западники – это одновременно и политические украинцы. Политические украинцы, как правило, русские или, если хотите, русскоговорящие и русскокультурные люди, для которых важно не украинство само по себе с его мовой, вышиванками и Тарасом Шевченко, а европейский выбор, европейские ценности. Украина для них – это такая себе Анти-Россия.  Поэтому в этой войне, даже будучи гражданами Российской Федерации, они все равно поддерживают Украину, а не Новороссию.

Поэтому мне кажется, что Всеволод Емелин политический украинец.

-(смеется) Может быть, я не согласен с термином  «политический украинец», но я согласен с тем, что я за западный вектор России и против ориентализации России.

-Поясни, что имеется в виду?

-Немного отвлекусь в сторону. Мне на том же Майдане понравилось что…

-А ты на нем был?

-Нет. Я по телевизору смотрел. Тогда еще работал канал «Дождь», который показывал Майдан с позиции Майдана, а не с позиции нашего телевидения. Я обратил внимание на то, что люди там стоят за Европу. Ведь что такое Европа? Европа – это ведь мечта, некоторая химера. Одно дело Европа Честертона и Киплинга, а другое дело Европа гей-парадов, минаретов и негритянских районов.

-Опиши, пожалуйста, Европу Всеволода Емелина.

-Европа, которой, может быть, никогда не было, но она предстает в книжках 19 века…

-А ты когда сам был в Европе в последний раз?

-Ну, смотря,  что считать Европой. В 2008 году я был в Сербии, но это не совсем Европа. А нет, после этого я в Швейцарии был.

-А в какой Швейцарии? Франкоязычной?

-Нет, немецкоязычной. Но Швейцария, скажем так, тоже не вполне… это тоже очень специфическая страна.

-То есть, могилу тоже своего коллеги, поэта Набокова,  в Монтрё не посетил.

-Я был в Цюрихе.

-А в кабаре «Вольтер», где выступали дадаисты, а Ленин играл в шахматы с Тристаном Тцарой, был?

-Был. Мне там понравилось.

-То есть, в Европе тебе понравилось.

-Понравилось, но еще раз, Европа – это не географическое понятие, это идея. И те, кто стоял на Майдане, для них Европа была идей. У нас ведь как считается: если ты за европейский выбор, то, значит, ты за гей-браки, ты за бородатых женщин и так далее. Насколько я понял, ребята из «Правого сектора» стояли на Евромайдане  совершенно за другое, за другой европейский выбор.

-А что это за Европа 19 века?

-Ну, скажем так, может, и не 19 века, а 20-30 годов 20 века. Конечно, мы при этом не берем Германию. Это Белая Европа, с христианскими, с настоящими ценностями. Европа, сознающая себя культурным лидером мира. И физическим лидером мира, которая считает себя умнее, культурнее, сильнее, поэтому мы имеем право показывать всем, как жить. Мы имеем право на…

-… империализм.

-Да, и право на империализм… Это, кстати, и Европа Честертона. И Юлия Латынина на «Эхе Москвы» иногда к этим идеям подходит близко, между прочим. Так вот, на Майдане, как я его увидел из репортажей телеканала «Дождь», очень многие молодые люди стояли вовсе не за гей-парады.

-Кстати, Сева, ты после таких заявлений спокойно можешь вступать в «Правый сектор».

-(спасибо) Спасибо. Но он у нас запрещен.

-Правильно ли я понимаю, что ты, будучи за Белую Европу, не любишь негров, мусульман, кавказцев? Или любишь, но когда они находятся у себя дома?

-Да-да. Я их очень люблю, когда они живут у себя дома, в своей стране.

-Ну, а что тогда делать России, ведь Кавказ является ее частью?

-Не знаю. Если б я знал, но никто не знает, что делать. Поэтому и вертимся со всем этим «делом». Поэтому не надо нам больше азиатскости, мы и так достаточно азиатскоизированы и кавказиированы. Зачем же нам еще Новороссию с Аллах Акбаром подрезать.

-Ну, подожди, ну, какая же Новороссия кавказиированная?

-А эта история, когда Губарева посредине дня чеченцы вывезли. Тогда зачем нужны еще эти… Я не считаю Россию дикой страной, хотя ее история была тяжелой, мрачной. С этим же никто не будет спорить, где-то удачной, где-то неудачной. Но в России азиатского элемента по горло, и он с каждым днем нарастает. Я, слава Богу, в Москве живу и все вижу. И как у меня написано  в одном из стихотворений, я по дороге к метро не встретил однажды ни одного русского лица. Не надо нам еще евразийскости добавлять. Пусть рядом будет Украина с ее европейским выбором, пусть будет Белоруссия…

И когда происходил Майдан, все мои сочувствия были на его стороне. Мне не нужна Россия с Кавказом, со среднеазиатским гастарбайтерами, с таким полудиктатором во главе.

-Послушай, я тебя не пойму. Вот, давай, предположим, что у Кремля действительно есть план присоединения Новороссии (территории от Одессы до Луганска и Харькова), почему же ты, сторонник Белой Европы, против этого возражаешь, ведь к России по идее присоединится территория с 20 миллионами белого населения? Я понимаю, что Губарева чеченцы вывозили, но сколько там тех чеченцев.

-Нет, ну, в России они тоже есть.

-Их всего миллион.

-Ну, да, на 140 миллионов русских. Вот смотри, миллионный город Донецк. В нем Губарев, третий человек…

-Послушай, он в Республике не занимает никакой официальной должности.

-Но по известности он, как минимум, третий человек. В Донецке столько людей с автоматами, и они все декларируют, что воюют за великую  Россию, за русский народ, и вот в центре этого города совершенно спокойно, неизвестные чеченцы из-за каких-то кавказских обид, мол, обидели их лидера, вывозят человека. Хотят его держат, хотят его выпускают. И никто ничего. Никто не попытался найти этих людей. Никто не выяснил, как все это может происходить.  Там, в Донецке, начинается то же самое, что уже есть в России.

Беда, как говорится, не в клозетах, а головах. При той системе, которая существует в России, возьми, присоедини к ней хоть еще 100 миллионов русских, легче не будет.  Тут надо менять  систему. Поскольку ее сейчас изменить невозможно, то я против «проекта Новороссия». Он только усилит всю эту систему.

-То есть, для тебя Новороссия – это некая бандитская…

-Нет, я не говорю бандитская. Я там не был.

-Сева, вот смотри, что такое европейская идея в России? Это Петр Первый, который прорубил окно в Европу.

-Да.

-Тогда были созданы русская армия и русский флот европейского образца. Это и Екатерина Вторая со своим просвещенным абсолютизмом, Жалованной грамотой дворянству, перепиской с Вольтером. Мало того, при ней в 1764 году была образована Новороссийская губерния с центром в Кременчуге. Тогда и появились такие города как Одесса, Мариуполь, Херсон, Екатеринослав, Николаев. В глазах любого русского патриота это русские города. Так в чем же дело?

-Да, это русские города. Я просто и хочу, чтобы они не попадали в Россию. Если бы нами сейчас правила Екатерина, то и я бы был за Новороссию. Думаю, и Украина была бы за Новороссию.

-То есть тебе, не сама идея не нравится, а система, созданная в России.

-Да, эта система будет просто расползаться. Нам стало хуже, станет хуже и на Украине. Хотя некоторым людям стало и лучше. Не будем указывать на них пальцем. Ради этого и льется кровь?

Я не за то, чтобы украинские вооруженные силы взяли Донецк или Луганск. Я просто не знаю выхода. Из этой ситуации нет выхода в виде победы одной из сторон – либо дончан над украинской армией, либо украинской армии над дончанами, либо какой-то приход Красной армии в Киев и вплоть до Львова.

Случилась огромная беда, от которой стало хуже всем: и русским в Москве, и русским в Донецке, и русским в Киеве, и украинцам в Ивано-Франковске.

И говорить надо не о том, что нам надо кого-то победить, а о том, как из этой ситуации выходить. Я за украинское начальство тоже ничего хорошего не скажу: вполне безумные люди.

-А что бы ты, как представитель гражданского общества, предложил?

-Ну, во-первых, добиться, чтобы не стреляли. Хотя бы заморозить ситуацию и говорить  без всяких немцев, французов и американцев самим Путину и Порошенко.

-Но как же это возможно, если вот Геннадий Корбан, один из приближенных Коломойского, говорит, что у Порошенко есть американские кураторы. То, что он сказал, было опубликовано в украинском журнале. Он так прямо и говорит о том, что американский посол в Киеве является директором Порошенко.  Корбан же не ватник какой-нибудь, не колорад. Это говорит человек, который сделал все для того, чтобы в Днепропетровске не было Русской весны в 2014 году.

-Но я все-таки не верю, что американцам выгодна эта ситуация. Тогда задача Порошенко избавиться от этой опеки. Но и Путину надо от многих своих взглядов и советников, от того, что движет его взглядами, избавиться и не поднимать свой рейтинг за счет войны и держать его в районе кипения.  Ему что, какие-то кураторы мешают заморозить ситуацию войны?

Я не вижу выхода из этой ситуации, но считаю, что нужны долгие и нудные переговоры. И без всяких Меркелей и Олландов, которые все только запутывают.

-Ты как-то поэтически отозвался на гражданскую войну? Если да, то как?

-У меня куча текстов. Могу тебе подобрать и прислать. Я их публиковал у себя в Фейсбуке.

-Когда убили Немцова, как ты все это воспринял? Вот ты считаешь, что надо переименовать Москворецкий мост в Немцов-мост?

-Нет,  я так не считаю.

-Как ты к Немцову относился?

-Ну, у нас трудно к оппозиционным политикам относиться всерьез. Я ведь когда-то в 1991 году шумел: «Давай-давай! Ельцин! Ельцин!». Мы их привели к власти, а они ее отдали людям, которые мне совершенно не нравятся.

Вот попробуй скинуть Путина с власти, а вот вы, сегодняшние оппозиционеры, почему так легко ушли из власти. Это то, что касается отношения к Немцову, как к политику. Ну, а как к человеку, ну, какие к нему претензии: веселый, красивый, бабы любят. Что делать будем? Завидовать будем.

Одни называют нас «политическими украинцами», другие – «пятой колонной».  Безусловно, его убийство не имело никакого политического смысла, потому что никакой угрозы политической власти он не представлял, но хотели напугать общественность, которая не была согласна с курсом.

-Вот мне, эмигранту, часто пеняли: мол, Чаленко, ну, что ты  постоянно говоришь, что в Киеве сейчас оппозиционером быть  опасно, вот Бузина ходит по Киеву и ничего. Ну, вот, доходился.  А оппозиционер Всеволод  Емелин безопасно себя чувствует на улицах Москвы? Подходят ли к тебе и говорят: «Да я сейчас тебя, падла, придушу»?

-Мне раньше в Живом Журнале от самых разных приходили угрозы.  Ты понимаешь, я ведь старше тебя и жизнь все-таки уже прожил. С каждым годом у меня будет все больше болезней. Меньше будет возможностей получать удовольствие. Меньше будет ума, больше дурости. Но чувствую я себя, в общем, безопасно. Хотя бы потому, что вокруг себя я вижу людей более радикальных, чем я. Но, убивая Немцова, они хотели напугать всех, в том числе и меня.

-А ты принимаешь активное участие в уличных политических акциях?

-На Болотной я был, да. После убийства Немцова я ходил через Москворецкий мост, да.

-А формально как-то оформляешь членство в оппозиционных партиях?

-Нет. Потому что, в общем-то, я не считаю, что занимаюсь политикой.

-Для тебя, как для православного человека, отец Андрей Кураев авторитет?

-Да, авторитет. Он тоже, как ты выражаешься, сейчас «политический украинец».

-А что с ним произошло? Я помню, он же ж такой борец с оранжевыми был, такой завзятый антимайданщик. А что теперь?

-Я знаю о нем, но знает ли он обо мне, не знаю. Мы так никогда с ним лично не пересекались.  Ну что я могу сказать. Поскольку мы видим, что льется кровь. Мы просто не считаем, что ее есть за что лить. Ее нельзя лить за политиканские интересы, в которых наше руководство участвует.

-Я помню, что у отца Андрея была выпущена брошюра, посвященная событиям в Кондопоге. Тогда он, как и ты, был за русских, а не за чеченцев. Он же вроде как должен быть на стороне ватников и колорадов, а, на самом деле, нет.

-Да, я и сейчас ничего не имею против ватников и колорадов. Мы просто считаем, что опасность грозит с другой стороны.  Со стороны Юго-Востока.  В России и так достаточно азиатского элемента.  Идет подрыв нашей русской идентичности со стороны Востока, на который из-за конфликта на Украине призвали ориентироваться,  а также, сплотившись в боевой дружбе, защищать русский народ от жителей Украины. Я не считаю, что от последних исходит серьезная угроза.  Думаю, что отец Андрей думает также. Он, скорее всего, считает, что это все химера.

Можно любить западных украинцев, а можно не любить. Можно любить кавказцев, а можно не любить. Но вот призывать к крови нельзя. Я хочу прожить свою жизнь так, чтобы на мне не было крови.