Микаэль Чагалян: Легко проверить, что потери украинской армии выше, чем говорят по ТВ

Микаэль Чагалян, журналист, Донецк

Вот уже два месяца на территории Донецк и Луганска идет гражданская война. Киевские власти отказываются вступать в диалог в любой форме. Хотя нет, они готовы вести политические дискуссии на абсолютно разные темы, но только с теми, кого они сами назначили. Такая вот политика на Украине.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Короче, говорить не хотят, на принцип идут, и посылают войска для того, чтоб мира побольше стало на юго-востоке. Мира становится больше, люди радуются, аж до жути.  А как не радоваться: самолеты летают, бомбы падают, пули свистят.

Гибнут люди. Гибнут в основном безоружные и мирные, но и военным достается, и очень даже немало.

Если послушать и почитать официальные киевские сводки, то получается, что каждый день армия уничтожает от 50 до 400 «сепаратистов», а раненым и счета нет. Видимо, пропагандисты просто не представляют себе эти количества, и не понимают, каких масштабов должны быть бои, чтобы у противника был такой урон, да еще и каждый день.

Но и признаваемый урон в живой силе и технике, который несет украинская армия, тоже не  похож на соответствующий действительности.

С одной стороны, ополченцы рассказывают о тысячах убитых солдат противника, Киев же последний месяц упорно придерживается цифры 120-150 человек.

Потери участников АТО можно проверить, взяв на вооружение… данные украинских СМИ. Точнее сюжеты многочисленных киевских телеканалов, демонстрирующих участников боевых действий со стороны украинской армии,  в основном раненных, которые проходят курс реабилитации в различных учреждениях Украины, в промежутке с 15 по 25-е мая, не раньше и не позже.

Просмотрев 36 видеороликов, где действительно тяжелораненные солдаты рассказывают, откуда они, из какой части, как получили ранения, и сколько в том бою у них погибших, получились такие цифры: с 15 по 25 мая в рядах украинской армии, Нацгвардии, батальонов «Донбасс» и «Азов», МВД, и спец. группы «Альфа» погибло 187 человек, у 752 – ранения разной степени тяжести, из которых 107 человек остались инвалидами: оторвана нога, рука, проблемы со зрением, тяжелая контузия, частичная парализованность, и т.д.

Повторю еще раз, это за 10 суток, с 15 по 25 мая.

Это без учета бойни в аэропорту Донецка, без штурма погранотряда в Луганске, без двух последних недель жестких боев в Славянске. Не посчитаны экипажи и солдаты, находившиеся в самолетах и вертолетах, сбитых под Славянском. Помимо этого, даже в мирное время у армии всегда есть потери. Солдаты и офицеры погибают от неосторожного обращения с оружием, с техникой, во время учений, в ДТП при передислокации. В военное же время количество необязательных потерь в любой армии  мира возрастает во много раз. В СМИ же об этом вообще никакой информации не найдете, но такие потери есть.

Так что приблизительно представить картину потерь украинской армии можно, и она явно расходится с официальной. Тем более, что многих военных частей, особенно добровольческих, формально не существует. На бумаге они проходят как тыловое или транспортное обеспечение, как снабженцы, и даже журналисты. Соответственно, и потерь у них не может быть, да и никаких «боевых» выплачивать не надо. А если получил ранение – радуйся, ведь за Родину.

И здесь мы подходим к вопросу: а зачем так занижать потери? Ведь шила в мешке не утаишь, информация расходится быстро, и контролировать ее сложно.

Мы видим здесь две причины – политическая, и финансовая.

Первое: назвав братоубийственную войну размытой формулировкой «АТО», официальный Киев загнал себя в жесткие рамки. Не может у государства быть потерь, сопоставимых с войсковой операцией. Тогда получается, что либо армия – просто бесполезное формирование, либо «террористы» – какие-то сверхлюди, либо это не террористы, и идет настоящая война.

А признавать этого Киев не будет ни в коем случае, тогда меняется вся конфигурация украинской внутренней политики, а вместе с ней поменяется и вся внешнеполитическая парадигма.

Второе – финансы. Если человек погибает в бою, его семье полагается денежная компенсация и содержание со стороны государства. Если он получает ранение, государство гарантирует лечение и уход за ним, и все то же содержание. Если вследствие боевых действий человек стал инвалидом, то же самое – компенсация, содержание, адаптация, льготы.

Украина сегодня не на пике экономической мощи, и в условиях постоянных военных потерь, обеспечивать эту часть материальных затрат – очень накладно, нагрузка на бюджет серьезная.  Так что мы можем предположить, что есть определенная сумма, с которой государство может расстаться, и количество потерь будет корректироваться, исходя из имеющихся финансовых возможностей.

Таит ли в себе опасность такой подход? Безусловно. Рано или поздно, люди начнут задавать вопросы, можно сказать, уже начали. Рано или поздно, люди начнут возмущаться, и степень возмущения будет только возрастать. Но у Киева сейчас ситуация «цугцванг», когда каждый последующий ход хуже предыдущего, но изменить ничего невозможно, и нет времени.