«Единая страна», где стреляют в спину

Елена Прокина, представитель«Общероссийского народного фронта»

Сегодня я встречалась с Игорем и Мариной. Семейная пара, двое маленьких сыновей. В Севастополь из Луганска они приехали совсем недавно. За два месяца обстрелов города они привыкли жить в условиях войны:  детей прятали в ванне или в центральной комнате (где несущие стены), не закрывали окна, потому как  закрытые окна выбиваются ударной волной от падения снарядов. Они научились разбираться в виде оружия по звуку и различать гул транспортного самолета и того, что несет смерть в виде бомб.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Еще они научились разбираться в людях. Своих и чужих. Рассказывали они о том, как во время референдума в Луганске люди по телефону или личной встрече передавали информацию, что надо идти и делать выбор в пользу независимости. Кстати, в Луганске массово не планировали воссоединяться с Россией, как это сделали крымчане. Хотели федерализации в рамках существовавшей тогда Украины, хотели Таможенного союза с Россией, хотели иметь хорошую зарплату и возможность растить своих детей.  Не верили в байки о дотационности Луганской и Донецкой области, прекрасно понимая, что вклад в общий кошелек Украины из их регионов – значительный. Не было секретом для них и то, что многие производственные предприятия были зарегистрированы в Запорожье, Виннице, Киеве и уплачивали налоги по месту регистрации. А производства физически находились в их регионе. Стало очевидно, что основной владелец заводов и пароходов – Ринат Ахметов  –  стал чужим, заработавшим богатство за счет труда земляков.

Мои сегодняшние собеседники поняли – кто свой и кто чужой очень быстро. О поступающих сводках из Славянка узнавали по телевизору. Местная власть договорилась о трансляции российских каналов, и «Россия 24» стала единственным источником правды. Потому как в правду по украинским каналам верить стало стыдно.

Нашлись в Луганске и чужие. Те, что считали: «Украина – понад усе», четко идентифицировались в бытовых разговорах как «свидомые». «У нас такие есть. У нас не такое единство мнений, как было в Крыму и Севастополе», – признает Марина. Именно эти свидомые и стали стрелять в спину. Особую тревогу доставляли даже не самолеты и палящие по жилым кварталам «Грады». Сирена гражданской обороны, которую включали при каждом авиационном налете армии, вскоре стала привычным делом. А вот курсирующие по городу микроавтобусы (два, три, а может больше) со «свидомыми» осуществляли диверсии. В утреннее или ночное время к магазинам и жилым кварталам подъезжал «Мерседес Вито» и вел огонь из автоматов и минометов, нагоняя страх и ужас, убивая мирных людей.  Несколько таких диверсионных групп было изловлено Луганским ополчением. По свидетельствам, в состав этих групп входило пару человек из «Правого сектора», а остальные бойцы были из местных, но крайне «свидомых» граждан. Эти чужие стреляли в спины своим.

Игорь и Марина держались в городе до последнего. В тот день от разрывов снарядов дрожал пол в их многоэтажке, и вскоре в здании пропал свет. Нарастающая звуковая волна и грохот бомб под их домом выгнали семью на улицу. Впопыхах собирали вещи – успели взять только летнюю одежду, документы, компьютер и деньги.

Большая часть средств ушла на переправу на мирную территорию. На центральной площади Луганска, куда Марина и Игорь прибыли со своими детьми и скромным имуществом, – стояли около семи автобусов и множество людей. Но ни о каком коридоре для мирных жителей, о чем рапортуют киевские власти, речи не было!

За вывоз людей владельцы автобусов берут 450 гривен с одного человека – неважно,  какого возраста. Так, их семья заплатила 1800 гривен (около 6000 рублей) за себя и за детей, чтобы оказаться в Симферополе. И за то спасибо, ведь они оказались у своих.  К слову сказать, многие люди, что остались в Луганске, Донецке и других городах – живущие от зарплаты до зарплаты – просто не имеют возможности оплатить свою дорогу к мирной жизни.

Именно война расставляет акценты в людях. Совсем по-другому они стали смотреть на мэра Луганска, который долгое время держал нейтральную позицию. Однако он смог даже в условиях войны организовать и поддерживать жизнь в городе. До последнего момента на вызовы выезжали службы МЧС и врачей. Электрики пытались ремонтировать электросети и водопровод, а работники газовых служб чинить взорванные украинскими военными городские газопроводы. И все знали, что именно по этим людям ведется прицельный огонь.  Именно так и погибли 4 жителя их соседнего дома и работник пожарной службы, которые пытались затушить огонь в гаражах, куда попал снаряд Нацгвардии. Как только на место подъехала служба спасения, по этим гаражам орудия ударили вновь, и погибли люди.

Мужчины, служившие в армии, в Луганске взяли на себя ответственность и обеспечивали порядок. Как могли и умели. Пьяные в комендантский час мели улицы. Нарушители ПДД лишались на время своих машин. Кто имел смелость и мужество встать на блок-посты или записаться в ополченцы  – все стали своими. Чужих не было. Миф о тысячах чеченцев, которые бродят по Юго-Востоку, остался мифом украинских СМИ. Потому что, несмотря на растиражированный лозунг о единстве Украины, цели и задачи владельцев каналов, газет и интернет-сайтов были чуждыми тем, кто раньше жил, работал и растил детей в Луганске и Донецке.

Война учит многому. Прежде всего – разбираться в людях. Ведь именно в поступках и делах определяется друг и враг. Становится понятным лицо предателя и приспособленца, брата и защитника. И все становится очевидным –  кто рядом с тобой.